знаю, как его зовут. Я с ним ещё под Минском встречался, а здесь он меня узнал. Фамилия его то ли Васин, то ли Васечкин. Он обгорел так, что смотреть страшно, носа почти нет, поэтому и использует меня для переговоров. А то, что из штаба дивизии не сообщили, то там не в курсе, никто о нас не знает, это всё организовано силами фронтовиков. На добровольных началах.
– Все добровольцы? – спросил один из лейтенантов, явно особист, в форме политрука.
– Конечно, – повернулся я к нему и, посмотрев прямо в глаза, добавил: – Идут инвалиды, у кого нет ног или других частей тела, и выбраться из горящей машины они не смогут. Это смертники, шансов вернуться у них никаких, и они это прекрасно понимают, поэтому драться будут до последнего, пока не погибнут.
– Когда идёте? – привлёк к себе внимание комполка.
– Чем быстрее, тем лучше. Желательно прямо сейчас. Пурга нас скроет, позволив углубиться в тыл. Если хотите, мы можем проутюжить позиции немцев, а вы следом за нами их захватите. Если не боитесь вести бой при ограниченной видимости.
– Не боимся, – криво усмехнулся тот. – Ради освобождения нашей земли на всё пойдём, а то всё пятимся и пятимся. Надоело.
Комполка согласился участвовать в атаке и отправил вестовых комбатам, так что началась подготовка, и мы обговорили, где пойдут танки. Покинув блиндаж, я направился в тыл полка, нужно достать из браслета технику и устроиться в одном из танков. Но, как назло, за мной увязался особист. Не хватало мне ещё свидетеля. Пришлось скрыться в пурге, и он меня удачно потерял.
Отойдя в сторону, я стал по одной единице доставать технику, сразу беря амулетом-помощником её под контроль. Мои магические экипажи обустраивались в машинах. Образно говоря, всё же они бестелесные, но маховики наводки или боеукладку проверяли. Точнее, я проверял, всё же это были мои параллельные сознания, что ими управляли. За последнее время активной эксплуатации амулета я смог держать уже тридцать два распараллеленных сознания, что мне изрядно помогало в работах, скоро и до тридцати трёх дойдёт. Я достал пять немецких танков Т-III, две самоходки и два гусеничных бронетранспортёра, пока для видимости хватит, тем более всю технику из-за снега всё равно бойцы полка не увидят, а мне главное – засветить хоть что-то.
Устроившись на месте командира одной из троек, я, мысленно управляя, стронул технику с места. Она уже минуту тарахтела на морозе, выпуская сизые облачка дыма. Хорошо, что завелись все машины, до этого я их не проверял.
Когда мы приблизились к окопам, я специально проехал на своём танке рядом с блиндажом КП штаба полка, чтобы засветить бронемашину, и, перевалив через окопы, устремился вперёд. Остальная техника шла цепью на дистанции пятидесяти метров друг от друга. Немцы забеспокоились, они не могли не слышать рёв танковых моторов, так что стали взлетать осветительные ракеты – ага, днём, во время сильного снегопада, но это им не помогало. И они, покидая блиндажи, растекались по окопам, занимая огневые позиции. Заработали пулемёты, на всякий случай отсекая возможную атаку. Артиллеристы молчали,