снова встрепенулся Том, и глаза его заблестели в сумраке. – Вам нужно имя? Что в нем проку? Скажите-ка мне, кем вы будете, если лишить вас имен? Впрочем, вы молоды. Я – Старейший. Том был здесь раньше трав и рек. Задолго до Высоких Эльфов я прокладывал здесь тропы, видел, как сменяли друг друга народы. Я был здесь прежде королей, князей и Упокоищ с их Нежитью. Том был здесь, когда Эльфы ушли на Запад, он видел, как менялся мир, он знал Подзвездную Ночь без страха, задолго до того, как пришел из Ничто Темный Властелин.
Хоббиты невольно оглянулись на темные окна, а когда снова повернули головы, в дверях в золотом сиянии стояла Златеника со свечой, прикрывая рукой огонь от сквозняка, и узкая тонкая рука светилась, как дивная раковина.
– Дождь кончился, – пропела она. – Новые воды бегут с холма под звездами. Пришло время радости и веселья.
– Еды и питья! – громко добавил Том. – Долгие рассказы сушат горло, а долго слушать – недолго оголодать. Мы проговорили утро, день и вечер напролет!
С этими словами он вскочил, сделал пируэт, схватил свечу с каминной полки, мигом затеплил ее от свечи Златеники и заплясал вокруг стола. Потом метнулся к двери, исчез и быстро вернулся с огромным, уставленным снедью подносом. Хозяева накрывали на стол, а хоббиты с восхищением и смехом следили за прекрасной Златеникой и причудливыми ужимками Тома. Скоро стало понятно, что перед ними разворачивается своеобразный танец. Том и Златеника не касались друг друга, но все их движения были сплетены в сложнейший рисунок, куда оказались втянуты и двери, и стол, и посуда, и свечи, а когда танец вдруг оборвался, стол был накрыт, залит светом, а Том картинно кланялся гостям.
– Ужин ждет, – пропела Златеника, и хоббиты только теперь заметили ее новый наряд: серебристое одеяние с белым поясом и туфельки словно из сверкающей рыбьей чешуи. А Том был в ярко-голубом кафтане цвета незабудок, умытых дождем, и в зеленых чулках.
Этот ужин даже превзошел вчерашний. Рассказ Тома заставил хоббитов забыть об обеде, но как только еда оказалась перед ними, они набросились на нее, словно последний раз ели неделю назад. Тут уж стало не только не до песен, но даже не до разговоров. Зато через некоторое время голоса и смех зазвенели бодрее прежнего.
После ужина они вместе со Златеникой спели много песен, таких, которые весело начинались в холмах и бежали вниз и встречали озера, в которые можно заглянуть и увидеть отражающееся небо и звезды, горящие, как самоцветы на дне. И снова Златеника пожелала им доброй ночи и оставила с Томом у камина. Только теперь сна у Тома не было ни в одном глазу, и на хоббитов обрушился град вопросов.
Оказалось, что ему многое про них известно. Он прекрасно знал историю Шира, причем такую древнюю, о которой и сами-то хоббиты помнили едва-едва. Теперь они не удивлялись больше, как не удивились и всплывшему в разговоре имени Мэггота. Странно им было только уважение, с которым Том помянул знакомого земледельца. «Старыми ногами он твердо стоит на земле, – говорил