Ворота за мной беззвучно захлопнулись, и я внезапно ощутил страх – хотя и не понял его причины.
И все же я подъехал к Орфанку и поднялся по ступеням. Саруман встретил меня и проводил наверх, в свои покои. На пальце у него поблескивало кольцо.
– Значит, ты все же пришел, Гэндальф, – сказал он без улыбки.
Мне показалось, что глаза его сверкнули белым огнем, словно в душе он холодно насмехался надо мной.
– Да, – ответил я. – Я пришел к тебе за помощью, Саруман Белый.
Этот титул, казалось, рассердил его.
– Право, Гэндальф Серый? – воскликнул он с издевкой. – За помощью? Нечасто Гэндальф Серый просит помощи у других! Гэндальф Серый, столь искусный, столь многомудрый! Он бродит по всему Средьземелью, он вмешивается во все дела, даже если они его не касаются, – и вот пожалуйста: просит помощи!
Я смотрел на него и удивлялся.
– Если я не обманываюсь, – сказал я, когда он кончил, – то, что надвигается, потребует, чтобы мы объединили наши силы.
– Возможно, – согласился Саруман. – Поздно же ты об этом догадался! Сколько лет ты скрывал от меня, главы Совета, некое дело чрезвычайной важности? Вот что я хотел бы знать! И что заставило тебя покинуть свое засельское логово?
– Девятеро вышли в мир, – сказал я. – Они уже переправились через Реку. Так сказал мне Радагаст.
– Радагаст Бурый! – усмехнулся Саруман. Он больше не скрывал презрения. – Радагаст Укротитель Птиц! Радагаст Простец! Радагаст Осел! Хорошо еще, что ему хватило ума сыграть роль, которую я ему назначил. Ты здесь, а больше от него ничего и не требовалось. И ты останешься здесь, Гэндальф Серый. Пора тебе отдохнуть от путешествий! Я – Саруман Мудрый, Саруман Кольцетворец, Саруман Многоцветный!
Я поглядел на него и увидел, что его одежды, показавшиеся мне поначалу белыми, сотканы из нитей всех цветов радуги. Когда он двигался, ткань переливалась и меняла цвет, так что глаз уставал удивляться множеству оттенков.
– Белый мне больше по душе, – сказал я.
– Белый! – фыркнул Саруман. – Белый хорош только в самом начале. Белое полотно можно выкрасить. Белую бумагу можно покрыть письменами. Белый луч преломляется и становится радугой даже в обыкновенной капле воды!
– Но он перестает быть белым, – пожал я плечами. – А кто ломает вещь, чтобы узнать, что она из себя представляет, тот сошел с пути Мудрых.
– Тебе нет нужды изъясняться со мной на языке, которым ты изъясняешься со своими олухами-приятелями, – прервал он меня. – Я призвал тебя не для того, чтобы выслушивать наставления, а для того, чтобы предложить выбор.
Он встал и заговорил нараспев, словно речь была приготовлена заранее:
– Старшая Эпоха миновала, Средняя – на исходе. Занимается заря Младших Дней. Время эльфов кончилось. Близится наше время, точнее, время людей, коими мы призваны править. Но нам нужна власть, дабы устроить все по нашей воле во имя того блага, которое ведомо одним лишь Мудрым. Внемли мне, Гэндальф,