этого гада!
– Какого Оноприенко?
– Да Иванова, придурок! Беги, завтра его вывезем! – и Анатолий Иосифович изрыгнулся бранью.
Я вытащил ключи и пистолет у спящего, и к лифту. Пока бежал, в голове выстроилось следующее: Оноприенко, он же Иванов, довёл железного горца Руфика до сумасшествия, кто-то из них убийца. Но причём здесь я, и почему это нельзя привлечь органы?
В лифт со мной вошли мать с дочкой. Они жили на третьем этаже. Мамаша поздоровалась, а девочка грызла яблоко и смотрела на меня весело. Эта женщина была второй тайной женой известного журналиста и соседствовала с 39 квартирой, где затаился фиктивный Иванов. Может он сейчас караулит меня за дверью? И почему я должен сидеть с ним? Ну эти Пегие!
Если бы я знал, с кем буду иметь дело, я бы туда ни за что не сунулся. Но я не знал, и я сунулся.
Когда встречаешь редчайшего красивого человека, мурашки по коже бегают, страшно становится от восторга, охватывающего душу… Даже, если его не видишь, а знакомишься с его мыслями и чувствами посредством его творчества. Именно – страшно. Душа человеческая трепетное и боязливое создание. И себялюбивое. При столкновении с великими дерзаниями она в испуге сжимается – ибо в этот момент видит своё истинное предназначение, видит своё истинное отражение…
Я его сразу узнал. Я видел телепередачу о его «охотничьих подвигах». И я всё понял. Но моя душа не испытала страха, а только боль. Моя душа особая.
Здесь была одна комната, огромная и полупустая.
Анатолий Юрьевич Оноприенко сидел у камина, пил чай и читал газету.
– Что, – взглянул он на меня, – Руфик сломался?
– Грозился убить, да не смог. Он почти не спал от страха. А я ему болтал разное. Я мало сплю. Мне собираться?
– Пока нет.
На столе и на подоконнике громоздились груды грязной посуды, остатки пищи, пустые консервные банки…
– Быстрей бы в Америку, надоело здесь жрать да спать, поговорить не с кем. Этот Руфик совсем тупой, рукоятку пистолета из рук не выпускал. Хозяйский пёс. Чай будешь?
И мы стали пить чай. Я смотрел и слушал, а сам всё не мог избавиться от желания рассказать ему о том, что с ним случилось и почему. Но я поборол себя и ничего ему не объяснил. Ему это уже не нужно. Очередная глупость уже случилась, а сколько их ещё впереди!
Я в который раз встретил элементарного хитрого дурака, не угодившего в управленцы. Это ещё одно звено в замкнутом круге дурости. Анатолий убивал, потому что считал, что играет с высшей силой, он слышал голос высшей силы, в нём сидел чёрт, который играл с ним, он был исполнителем на том уровне, на котором он был, инопланетяне и компьютеры слали ему сны, программировали его, и он шёл играть с богом, с человеком, с чёртом, с людьми, с самим собой, с космосом, с инопланетянами, с компьютерами и снами в прятки. Он вырезал семьи вместе с младенцами, убивал первых встречных, поджигал дома, он охотился, переступая грань, и его грело – он особый, другие на такое не способны… Всё та же – себялюбивая душа.
Здесь много шизофрении. Но одно он правильно почувствовал и определил, он –