тебе неудобства.
– Вот потому и не сказал.
Лари коснулся выключателя. Лампы вспыхнули, но амфитеатр не принялся аплодировать. Я осмотрел маленькую кухоньку, которую переполняли иконы и восковые свечи. На столе было прибрано, а в мойке лежала гора посуды. Холодильник трещал так, что приходилось выжидать момент для шёпота. Только люстра с вентилятором насильно не вынуждала меня отвлекаться, да и то я иногда поглядывал на неё (слишком плавно она крутила свои лопасти).
Парень направился к древнему гарнитуру, в один шаг пройдя всю кухню. Он приоткрыл дверцу навесного шкафа, где лежала гора восковых свеч. Когда Лари дотянулся до маленькой коробочки, он тут же закрыл шкафчик, а в меня хлынула волна парафинового аромата. Картонный короб приземлился на стол, и Илларион смахнул с него крышку. Внутри оказались шприцы и таблетки.
– Держи вот, выпей.
– Это? Что ты мне дал?
– Простое обезболивающее. Не беспокойся, мы не держим в доме сильнодействующих препаратов.
Лари поставил передо мной стакан с водой и ещё раз залез в коробку. Пока я проглатывал таблетку, парень порвал упаковку с пластырем. Он заслонил собой люстру, когда протянул мне наклейку.
– А это зачем?
– У тебя на лбу глубокая ссадина.
– А, херня.
– Во-первых, не выражаться в моём доме. Во-вторых, не строить из себя бессмертного. Мы все из крови и плоти, ведь таков замысел божий, но Господь не хотел бы, чтобы в наш организм проникали чужеродные бактерии, поэтому будь любезен – закрой свой парадный вход для микробов.
Я нахмурился и прислушался к совету доктора Бёрка, а когда почувствовал действие обезболивающего, сел ровнее. Илларион подошёл к мойке и принялся намыливать тарелки.
– Ты голоден? Я могу предложить разве что остатки омлета и брусничного пирога. Отец сегодня совсем потерял аппетит, я бы не хотел выкидывать еду.
– Извини, но я не хочу есть, потому что у меня, кажется, онемел желудок.
– Ничего, это бывает от тех таблеток, что я тебе дал. Утром всё пройдет.
– Да уж. Главное, что башка не трещит, – ответил я.
***
Когда Лари вытер посуду, мы открыли кухонную дверь и вновь стали вести себя тихо. Я стремился как можно медленнее передвигать ногами по полу, где каждый неверный шаг стоил очень дорого. Почти без скрипа мы добрались до другого конца квартиры (преодолели три метра), где нас ждала очередная дверь. Только Илларион взялся за ручку, как из гостиной послышался чей-то голос.
– Илларион, всё в порядке?
Лари посмотрел на меня и направился в комнату к отцу. Я не последовал за ним, а стал прислушиваться за стенкой.
– Отец, почему ты не спишь? Как ты себя чувствуешь?
– Я не сплю всю ночь, и у меня болит голова. Но больше меня волнует то, что ты не познакомил меня со своим вежливым другом, который стоит в коридоре.
– Отец, его избили, и я е мог пройти мимо.
– Ты дал ему, всё, что было необходимо?
– Да,