к примеру, Корлеоне (извиняюсь за столь банальный пример) на Сицилии, я этому нисколько не удивлюсь – в Италии подобных «семейных предприятий», в просторечии именуемых «мафиями», всегда хватало…
– И чем мы с вами займёмся, когда приедем во Францию? – спросил я, глядя, как за стёклами «Изетты» мелькают придорожные столбы и деревья.
– Естественно, вашим делом, – ответила Клаудия, морщась от света фар встречного грузовика. – Вы, Ярослав, появились очень вовремя. Один из тех троих, что вас так интересуют, недавно неожиданно объявился во Франции и, кажется, ищет контактов с американцами. Сейчас мои люди пытаются его отследить. Только прошу вас – ни слова о наших делах на этой стороне границы. А если немецкие пограничники будут спрашивать о цели поездки, говорите «по личным делам». И предъявляйте только паспорт, а ваше служебное удостоверение никому не показывайте. Мы подъезжаем…
За лобовым стеклом малолитражки показалась река (надо полагать, Саар), и через минуту мы въехали на мост. Судя по его свежему и какому-то слишком простому виду, этот мост был построен явно недавно и, очень похоже, армейскими сапёрами.
Зато менее чем в километре, справа от него в ночной темноте смутно просматривались разрушенные быки и проваленные в реку пролёты старого моста. Судя по степени разрушения, тот мост долбанула или авиация, или тяжёлая артиллерия. И настолько основательно, что новые власти, похоже, предпочли не восстанавливать старый мост, а построить рядом новый, лишь расчистив пару центральных пролётов разрушенного моста, возможно, для облегчения судоходства (если такое тут вообще было, на мой взгляд, река была не сильно широкая).
А через пару километров за мостом замаячил сильно освещённый фонарями и прожекторами «пятачок». Подъехав ближе, мы увидели несколько покосившихся и лишившихся крыш каменных коробок разрушенных дотла и выгоревших дочерна старых двухэтажных зданий (характерные провалы и пробоины в стенах говорили о том, что здесь явно били прямой наводкой из полевых или танковых орудий), за которыми поблёскивала в свете многочисленных прожекторов колючая проволока на высоких, по-немецки аккуратных столбах, торчал полосатый шлагбаум и несколько свежих одноэтажных строений барачного типа, покрашенных в уже знакомый мне казённо-белый цвет, возле которых стоял армейский вездеход ГАЗ-67Б с поднятым брезентовым верхом – это явно был новый погранпереход.
Наша «Изетта» остановилась, пристроившись в хвост тёмно-серой легковушке «Рено», у стойки с плакатом, на котором крупными немецкими буквами было написано что-то вроде «стой, предъяви документы, граница Германской Демократической Республики и Французской Республики». Чуть дальше был виден плакат с надписями вроде «проход воспрещён, огонь открывается без предупреждения», и маячившая несколько в стороне от погранперехода добротная вышка (ох, чует моё сердце, пулемётчик на ней сидел, а не просто штатный соглядатай с биноклем) не давала ни малейшего повода сомневаться в этих словах.
И