ещё, имея некоторое количество свободного времени, я силился понять, что происходит вокруг и почему наш фигурант всплыл именно во Франции. И не скажу, что это было так уж легко.
Радио в поместье не было, а те радиоприёмники, что стояли в автомобилях, включали редко, да и уловить что-либо полезное в рутинных, провинциальных новостях было практически невозможно. Хотя местные пейзане на отсутствие радио совершенно не жаловались, возможно, ещё и потому, что во французской провинции, в отличие от Парижа, были явные перебои с подачей электричества – его отключали на ночь, а иногда и днём, причём довольно надолго.
На крайний случай в одном из сараев возле здешнего гаража стоял дизельный движок, похоже, ещё лет десять назад предусмотрительно спионеренный местными поселянами с какого-то армейского тягача, но за время моего пребывания здесь его ни разу не заводили.
Книг, а особенно новых, в местной невеликой «библиотеке» было мало, а газеты в поместье доходили с опозданием на два-три дня, но это было хоть что-то.
С трудом продираясь сквозь дебри французской мовы и разного рекламного мусора (здешняя пресса всё ещё оставалась «свободной», да и деревенские жители предпочитали получать не коммунистическую «Юманите», а газеты попроще, с разделом о шахматах и объявлениями о разного рода «купле-продаже»), я всё-таки начал понимать некоторые основополагающие вещи.
Оказывается, здешняя Франция была с некоторых пор связана «договором о дружбе и взаимопомощи» с СССР и странами ОВД, хотя соцстраной и не стала.
Президентом Франции уже пятый год был генерал Шарль де Голль, а правящее правительство было ну очень левым, с преобладанием коммунистов и даже с участием анархистов и анархо-синдикалистов.
Премьер-министром был Морис Торез, а в министерских кабинетах и парламенте заседали такие личности, как Жак Дюкло и Жан-Поль Сартр, которые в нашей реальности крайне редко попадали даже в пятёрку выборных претендентов на какие-то государственные посты.
Нынешнее правительство именовалось «переходным» (до этого, во время войны и сразу после её окончания, во Франции правило некое «чрезвычайное правительство») и проводило постепенные и вполне предсказуемые реформы.
Уже было национализировано много находившихся в иностранных и частных руках капиталов и собственности, декларировалось начало проведения масштабных реформ в области экономики, здравоохранения, социальной сферы и прочего.
Правда, судя по всему, некоторые проекты реформ вроде аграрной или реформы образования пока оставались на уровне обсуждений, то есть фактически говорильни. И митинговавшие на столичных площадях студенты как раз требовали скорейшего проведения реформ в образовании, добиваясь прежде всего обещанного правительством серьёзного сокращения или, в идеале, полной отмены платы за обучение в высших учебных заведениях.
В последней войне французы, как я понял, практически не участвовали. Хотя страна и была членом НАТО, её