войны. Разумеется, Линкольн всю вину возлагал на Юг, в который раз утверждая, что на самом деле Конфедерации совсем не нужен был форт Самтер, не имевший никакого стратегического значения. Горячие головы просто придумали ложный повод для патриотической гордости, в результате чего Юг начал спешно проверять, «может или не может конституционная республика, или демократия, то есть власть народа, сохранять свою территориальную неприкосновенность перед лицом своих врагов».
Изабель всегда ненавидела этого обезьяноподобного выскочку, но теперь, читая его заявление о поиске законных средств для быстрого и окончательного решения конфликта, она просто задыхалась от ненависти.
О каких законных средствах он говорил, если сам еще недавно просил Смита приостановить действие закона о неприкосновенности личности на определенных военных территориях между Вашингтоном и Нью-Йорком? Все заявления этого человека были пустой болтовней. Он уже вел себя как император.
Два раздела послания, впрочем, даже порадовали Изабель. Хотя Линкольн выражал надежду на короткую войну, он все же просил конгресс выделить в его распоряжение четыреста тысяч солдат. За этой цифрой Изабель уже видела восемьсот тысяч ботинок Джефферсона.
Не пощадил президент и военные академии:
«Стоит отметить, что в это тяжелое для правительства время немалое количество обласканных им офицеров армии и флота оставили службу, доказав тем самым несостоятельность взрастивших их учебных заведений».
Великолепно. Когда приедет ее эгоистичный деверь, уж она-то придумает, как повыгоднее использовать эту важную информацию. Новость о том, что Джордж согласился переехать в Вашингтон, ждала их, когда они вернулись из Новой Англии. Узнала Изабель и о том, что он заезжал в их особняк с визитом фальшивой вежливости, и все из-за того примирительного письма, которое Кэмерон заставил написать Стэнли, и это несмотря на то, что родной брат выставил его из дома. Изабель до сих пор приходила в бешенство, думая об этом.
Джордж оставался верен Вест-Пойнту, хотя многие влиятельные люди настаивали на закрытии Академии. Большинство из них принадлежали к некоей новой группировке, представляющей собой союз сенаторов, конгрессменов и штабных офицеров из крайнего аболиционистского крыла Республиканской партии. Поговаривали, что к ним примкнул и отец Кейт Чейз, а также этот косолапый старый болван из их родного штата – конгрессмен Тад Стивенс.
Как именно все это можно использовать против Джорджа, Изабель пока еще точно не знала. Но использовать надо непременно.
Изабель наблюдала за тем, как новая радикальная группировка медленно набирает силу. Она уже знала некоторые факты, и одним из самых важных был тот, что хитрец Кэмерон не имел никаких рычагов давления на них.
Радикалы призывали к агрессивной войне и жестким условиям после победы. Линкольн же придерживался других взглядов и на войну, и на рабство. Он не выступал за свободу для всех негров, чтобы те начали грабить и насиловать или