Всю деревню на подписку?
– А что, думаешь, сложно?
– Да, действительно, чегой-то я… и все же… про собаку. Вы как-то ушли от темы.
– А что собака? Между прочим, если бы ее подозреваемый не зарубил, то и следов бы не было. А так – кровавый проспект от дома до дома. И в конце цепочки отпечатков – валенки на крыльце, прямо перед дверью. А на них – кровь и собаки, и всех остальных жертв. И топор рядышком, к стеночке приставленный.
– А разве топор не в руках у убийцы нашли?
– Тоже старушки напели?
– Ну да. Чего-то я не подумал. Недооценил глубину творческой фантазии пенсионеров. Точнее… переоценил.
– Топор аккуратно прислонили к стенке около дверного откоса.
– Аккуратно? – Я внимательно посмотрел на Шефа, ни на секунду не подозревая его в наивности.
Глаз он не отвел. Гляделок своих, наглых и бесстыжих.
– Это не наше дело, – буркнул Сергей Владимирович, раздражаясь неизвестно на что, – и подозреваемый… найден уже.
– Долго искали? Не запарились?
– Чего ты от меня хочешь? – вспылил все-таки начальник. – Чтобы я дело взял? А где тут угроза государственной безопасности? Не скажешь?
Вообще-то он у нас выдержанный мужчина. С холодной головой и… слегка подогретым сердцем. И руки… моет часто. И ноги… наверное.
– Я хочу понять, что меня беспокоит по поводу этой собаки. Кроме того, что ее специально зарубили для фальсификации следов.
– Наглец ты, – устало вздохнул Шеф. – Упрямый и настырный. Скачешь опять впереди паровоза.
– На том и стоим… вернее, скачем.
– Между прочим, с фальсификацией следов ты озвучиваешь одну из версий, как неоспоримый и состоявшийся факт. А это, драгоценный ты мой, непрофессионально как минимум.
– Знаю. Только ничего поделать с собой не могу.
– А вообще… убивать живность вместе с хозяевами – это бандеровские прихватки. Со времен войны…
Есть!
Вот что меня мучило.
Ай, молодец начальник. Шевельнул в моей голове самый нужный камушек. Да так, что плотина рухнула и меня прорвало.
И я ему все вывалил. Сбивчиво и сумбурно, не успевая за собственной мыслью, – так много информации поперло из кладовых памяти.
Историк я или нет?
Их называли «шу́цманы» – полицаи охранных команд.
Шуцманшафт, шу́ма, шума-батальоны СД, набираемые из представителей населения оккупированных территорий. Или из военнопленных солдат Красной армии, если те не евреи, не цыгане и не коммунисты. Только пленные красноармейцы очень редко шли в полицаи, большинство из них предпочитало трагическую долю узников лагерей смерти. Предателями становились единицы.
Основной состав шума-батальонов был представлен из «местных кадров». Большей частью из уголовников всех мастей, бандитов, дезертиров, просто отбросов общества – подонков или паталогических садистов. В полицаи шли целые подразделения украинских националистов, готовые убивать все живое,