свинины…
Вера Борисовна внимательно просматривала результаты. А медсестра растерянно продолжала свой монолог:
– Свинина в матке – кому скажи, не поверят. Хотя… Помню, бабушка мне рассказывала, что есть ведьмы такие, они детей в утробе материнской воруют. И меняют на кусок свинины или уголь. Если уголь – то мать умирает, а со свининой ничего… Выживает.
Врачиха в недоумении подняла глаза на медсестру.
– Надя, что вы чушь какую-то мелете. У вас работы нет?
Смутившись, медсестра поспешила удалиться из кабинета.
– Да уж, специалистов с каждым годом становится всё меньше и меньше.
И, с раздражением положив на рабочий стол гистологическое заключение, Вера Борисовна принялась писать вменяемый отчёт.
Муза
Анна Платунова
Никто не знает, что внутри меня расползается чернота, течёт по венам, перемешиваясь с кровью. Мне порой даже кажется, что воздух, который я выдыхаю, отравлен этой тьмой. Ночью особенно тяжело: проснувшись, я пугаюсь, что затопила комнату чернотой, надышала её. Тогда я бегу к окну, торопливо дёргаю пластиковую ручку – быстрее, быстрее. Занавески взмывают вверх и опадают, как обмякшие крылья. Я дышу, дышу и никак не могу надышаться. Мне всё мало. Вчера ночью влезла на подоконник и долго смотрела вниз. А что если? Вдруг поток воздуха подхватит меня, унесёт прежде, чем я коснусь земли. Коснусь. Какой милый эвфемизм. Меня размажет в лепёшку, так что мало не покажется. Никаких крыльев. Никакого волшебства. Ничего нет. Только одинокая девушка на подоконнике.
Самоубийство. И слово какое колючее, некрасивое. Шипит, словно змея. Однако я привыкла называть вещи своими именами. Но точно ли я хочу шагнуть в пропасть? Или это крик в пустоту: ты слышишь меня? Ты слышишь меня? Я на грани, я упаду сейчас. Да что там: я давно уже падаю. Кто же подхватит меня?
На работе – я работаю бухгалтером – никто ни о чём не догадывается. Девушки, что работают рядом, привыкли к тому, что я молчалива и мало улыбаюсь. Мы иногда разговариваем о цветах, о даче, о смешных роликах на Ютуб. Котики, щенки, забавные детишки. Но чаще я просто смотрю в экран компьютера. Ряды цифр выстраиваются в моей голове, на время вытесняя тьму. Не потому, что я люблю свою работу, но простые логические действия придают жизни кажущуюся правильность. Мнится, будто всё идёт так, как надо, пока я не выхожу вечером на улицу.
Осень обволакивает меня со всех сторон, принимает в свои влажные объятия, пахнущие сыростью и тленом. Дождь. Тьма и дождь. И больше ничего нет в этом мире.
Я не то чтобы хочу умереть. Наверное, не могу представить, как это, когда меня не станет. В это невозможно поверить – я всё равно где-то буду. В том-то всё и дело: я хочу быть где-то, но не могу больше и дня оставаться в этом мире.
Я никому здесь не нужна. Мама умерла, папа оставил нас, когда я была ещё ребёнком, с тех пор я ничего о нем не слышала. Я никому не разобью сердце, если уйду так рано.
Только одно пока