зарыться лицом в подушку. – Кто тебя научил?
– Вы мне снитесь, – бормочу я. Но любопытство побеждает, и я поднимаю голову. – А вы кто?
Мужчина усмехается.
– Анатолий Николаевич Фетисов. И ты в моём доме.
О-о-о! Какой первоклассный у меня бред…
– А теперь, милая леди, ты всё мне расскажешь. Кто тебя научил, что ты сделала с моим сыном, и как это исправить. Поверь, лучше мне, чем… соответствующим органам, куда ты с моей подачи быстро попадёшь, это я тебе обещаю.
Я сейчас закрою глаза, и он исчезнет. Точно. Я проснусь дома у тёти. Или, быть может, в общаге. Что вчера было? Новый год? Я… а… Зомби? Мне это снилось, наверное. Да, всё это и до сих пор снится. Я брежу. У меня жар, конечно! Не пойму, где кончается бред и начинается явь, но… А, неважно, спать, спать, спать…
– Юная леди, – звучит словно издалека голос Фетисова. – Изволь нормально сесть, когда с тобой разговаривают.
Исчезни…
И тут над самым моим ухом оглушительно хлопают в ладоши.
Я испуганно подскакиваю. На полу возится Антон, который из моего бреда пока никуда не делся, но я не обращаю на него внимания (выходит, сильно я в него… того, раз он мне всё снится и снится). Я смотрю на склонившегося надо мной Фетисова-старшего, и мне становится жутко от его взгляда.
– Ты мне сейчас всё расскажешь, Ольга. Или мне, или… – Он делает эффектную паузу, потом продолжает: – Обещаю, альтернатива тебе не понравится.
Я знаю, что означает такой взгляд, и что бывает после того, как на тебя так смотрят. Сон или нет – я вздрагиваю и, снова заикаясь, прошу:
– Чт-то вы хот-тите? Я н-ничего н-не сделала!
Фетисов-старший поднимает брови… А потом неожиданно между ним и мной становится бледный, усталый Антон. Точнее, не становится – он легко, как котёнка, берёт отца за грудки, поднимает и… ставит в сторону. Просто, спокойно, словно так и надо.
А?..
После поворачивается ко мне, светло улыбается – да что там, буквально сердце рвёт улыбкой – и опускается перед диваном на колени. Я смотрю на него зачарованно – как он красив, даже сейчас, даже…
Что-то настойчиво бьётся в голове, какая-то мысль, но я не хочу пока знать, какая. Если это сон, пусть снится. Пусть хоть во сне мне кто-то так улыбается. Пусть!
Потом Антон берёт меня за руку – я чувствую тепло его пальцев – и, заглядывая мне в глаза, с благоговением произносит:
– Моя госпожа.
Чего?
Тогда я сразу вспоминаю, что во сне нет тактильных ощущений. И запахов, а я чувствую лёгкую ноту алкоголя в воздухе и… ладана?
А ещё, моргнув, на мгновение вижу золотую нить, тянущуюся от моего левого запястья к груди Антона. И вспоминаю тот… кошмар… который… но не был же он реальным? Или… был?
Антон сжимает мою руку крепче и шепчет:
– Госпожа, не бойся, прошу тебя. Ты же приказала привезти тебя домой. Я привёз. Что ещё ты хочешь?
Я? Дом. Фетисова. Мёртвый Антон. Который улыбается и называет меня госпожой. Его отец, который только что мне угрожал, а теперь смотрит на нас с таким видом, словно его вот-вот стошнит.
А-а-а-а!
Кричу