тоже отменяют. Вообще все занятия отменяют – как же, вдруг не все желающие смогут попасть на похороны любимца школы! И бал, конечно, переносят. А может, совсем отменяют, не знаю. К полудню к воротам подают школьные автобусы, в которых обычно мы ездим на экскурсии. Сейчас они тоже «украшены» чёрными лентами. И, кажется, вся школа – девчонки так уж точно – дружно загружается в эти автобусы. Массовая истерия какая-то!
Я привычно прячусь, и вместо похорон провожу отличный день в тишине и покое наедине с Хокингом и другими. В моей жизни уже были похороны, благодарю покорно, мне этого добра не нужно. Тем более, я не скорблю о покойнике.
Уже вечером, сидя у окна и глядя, как в свете фонаря у подъезда кружатся снежинки, я думаю: не слишком ли сильно злюсь? Может, я просто уже не умею, не могу быть… если не доброй, то хотя бы хорошей? Всё-таки этот парень вчера угощал меня кофе и шоколадкой, пытался… не знаю… понравиться?
Ха! Я хорошо знаю своё место и умею анализировать. У золотого мальчика были проблемы с математикой, а я бы их легко решила. Ещё Антон привык, что девочки с ним флиртуют, и моё невнимание его задело. Интересно, если бы я решилась сказать ему: “Отойди, не мешай мне заниматься”, – он бы ушёл? Вряд ли. Я, должно быть, показалась ему любопытной зверушкой, занимательной мышкой. Он даже шоколадом меня кормил, как домашнего питомца – только что не с рук. А потом? Вывел бы меня в “свет”, показал своим поклонницам и друзьям… Стерве-сестре. А после, когда я подтянула бы его по алгебре, он бы меня бросил – к тому времени уже бы наигрался, и я надоела бы ему до смерти. Для него бы это ничего не значило – кто сожалеет о надоевших игрушках? А меня после этого травили бы до окончания школы.
Нет, мне совсем не хочется плакать по мальчику, привыкшему получать любую игрушку. Мои слёзы кончились, когда умерла мама, и отец меня бросил. Потом, когда скончался дедушка, а за ним и бабушка, у которых я жила, мне тоже не хотелось плакать. Честно говоря, тогда ничего кроме облегчения я не чувствовала, хоть мне и светил детский дом. И если бы не получилось так удачно с этой школой, думаю, я и сейчас жила бы под Волгоградом и не мечтала бы ни о каком МГУ…
Всё это очень далеко от жизни и смерти блистательного Фетисова. Такие, как я, пыль под его ногами. Его и Иры. Что случилось, когда Аня Загородная отказалась давать Ире ответы по физике? Аню затравили, и никто из преподавателей слова не сказал, даже физик. Конечно, ему-то зачем пациентка психиатра, она ведь больше не может выигрывать олимпиады! Если бы я не давала списывать, со мной сделали бы то же самое. Так везде – в моей предыдущей школе тоже была своя Ира Фетисова. Правда, в Волгограде действовали не так тонко: обычно только до травмпункта доходили. Зачем психиатр, когда есть хирург?
И я давно поняла: лучше дать им что они хотят… Как будто я вообще могла отказать! Её брату я бы точно отказать не смогла, несмотря на то, что знала, чем всё кончится.
И лишь одно царапает меня где-то на задворках сознания: у Антона всё-таки была очень красивая, тёплая улыбка. Ненастоящая,