от первого брака, продлившегося всего ничего и кончившегося вместе со смертью Прасковьи, первой жены Белогорова. Зато со второй женой художник прожил в полном счастье десять прекрасных лет. И теперь он не мог вспоминать об этих временах без острой злой тоски. Может быть, именно из-за уверенности в своем счастье Белогоров не ощутил опасности, когда началась эпидемия холеры. Болезнь подобралась так скоро и незаметно, что гибель всей семьи оказалась для него одномоментным мигом полного краха. Остался только Родион. Вечный студент, непримиримый нигилист, отщепенец, бездельник и лодырь. Он приехал на похороны, и тогда ошалевший от горя Белогоров увидел в нем и себя, и Полину, и Лизаньку, и Сашу. Он решил, что больше не позволит сыну отдаляться, что сделает его своей частью, отдаст за него все. Спасет, перевоспитает или смирится с тем, какой он есть. Но уже через три дня и Родя слег с холерой. Вот тогда Белогоров и ощутил невыносимый страх, все отчаяние и тоску оставленного на вечное мучение улетевшими ангелами грешника. Он метался у постели больного сына, звал одного за другим всех врачей, что остались в городе. Он рвал на себе волосы и истово молился за жизнь своего единственного живого ребенка. Однажды ночью он понял, что Родя не дышит. Стал трясти его, затем побежал за врачом. По дороге, наверное, потерял способность соображать, так как очнулся в церкви, у очень старой, покрытой потемневшей олифой, иконы.
– Не дай мне отчаяться, Матерь Божья, – взмолился он. – Не дай мне погибнуть в отрицании, не дай потерять веру, погубить душу!
Он хотел, чтобы произошло нечто такое, что помогло бы ему не потерять те остатки преданности Богу, ту искру чистой веры, что еще теплилась в нем после потери самых любимых на земле существ. Художник молился за Родиона со всей любовью, позабыв об их разногласиях и дурном поведении сына. У иконы он провел несколько часов, забыв о времени, о холодеющем дома теле Роди. Очнулся около полудня, когда почувствовал на плече чью-то руку. Повернулся. Это был старый священник с усталыми глазами.
– Ты пришел к той самой иконе.
– К какой?
– «Взыскание погибших», конечно. Иди уже, дитя, отдохни. Она услышала тебя.
Белогоров встал и поплелся домой. Едва переступив порог, услышал сиплый шопот:
– Воды, отец… где же ты был так долго?!..
Родион оказался жив. По его словам, он заснул вечером так крепко, что не смог проснуться, даже когда отец зарыдал над ним, приняв за умершего. Но, выслушав Родю, Белогоров странно посмотрел на сына, осознавая невероятное – ему даровано самое настоящее чудо. Родиону была возвращена жизнь. И это чудо произошло после обращения к иконе Богоматери «Взыскание погибших». Теперь, когда Родион совершенно поправился и уехал в Петербург, Белогоров ехал к архимандриту Феофану, хорошему знакомому и большому ценителю живописи, причем необязательно духовного содержания. Художник хотел просить благословения на свою новую работу – он считал своим долгом сделать список «Взыскания погибших» и отдать его в ту церковь, которой он понадобится. А после присоединиться