несколько минут женщина высунула голову в приоткрытую дверь и жестом пригласила их войти, сама же покинула спальню и поспешила вниз, чтобы рассказать Салли о неожиданном повороте событий.
Катриона в темно-зеленом бархатном домашнем халате стояла спиной к растопленному камину.
– Рада видеть вас, дядюшка. Что привело вас сюда?
На краткий миг она напомнила Чарлзу Лесли бабушку Джанет.
– Я приехал, чтобы выслушать брачные обеты, которыми обменяетесь вы с Патриком во время бракосочетания.
– Не стоило предпринимать столь долгую поездку ради ничего, – произнесла она спокойно.
– Племянница! Время твоих родов приближается. Ты носишь в своем чреве наследника Гленкирка. Почему же отказываешь ему в правах, полагающихся по праву рождения?
– Умерьте свой пыл, дядюшка. Я не выйду замуж за того, кому нужна не жена, а породистая кобыла, чтобы рожать сыновей. Его собственность. Он сам мне об этом сказал.
Патрик вздрогнул и с мольбой в голосе проговорил:
– Прошу тебя, Кэт, стать моей женой – ведь я люблю тебя. Я с ума сходил от беспокойства за тебя и ребенка. Пожалуйста, любовь моя, ради нашего сына.
– Нет, милорд, не сына, а бастарда!
Патрик отшатнулся, словно его ударили, и на какое-то мгновение Чарлзу Лесли даже стало жаль племянника. Только теперь он понял, насколько непростой задачей будет уговорить Кэт произнести брачный обет. Он и сам поднялся к своему нынешнему положению настоятеля аббатства, отнюдь не отличаясь кротостью нравов.
– Оставь-ка нас одних, племянник.
Когда Патрик вышел и закрыл за собой дверь, Чарлз Лесли повернулся к Катрионе.
– Ладно, теперь давай поговорим спокойно. Я хочу знать, что же все-таки стряслось. Около года назад вы с Патриком решили пожениться, и ничто не предвещало подобного развития событий.
Кэт вздохнула и опустилась в кресло.
– Поначалу это было всего лишь недопонимание. Фиона рассказала, что спала с ним, и я пришла в ярость: заявлял, что любит меня, а теперь выясняется, что спит с кем попало.
– Ты могла бы просто спросить у него, так ли это.
– Дядя! Его репутация не оставляла сомнений, тем более для юной наивной девушки, какой я была. Кстати, когда он нашел меня в А-Куиле, избил и изнасиловал, а еще назвал вещью, с помощью которой он будет делать детей. А чтобы не оставить мне выбора, пригрозил держать взаперти до тех пор, пока не забеременею.
Аббат молча возблагодарил Господа за то, что в качестве жизненного поприща выбрал служение религии. Женщины, в особенности те, что состояли с ним в родстве, доставляли окружающим одни неприятности.
Кэт продолжила:
– Он называл меня своей собственностью, вещью, с которой он может делать все, что захочет. До тех пор пока Гленкирк не признает меня личностью, а не дополнением к нему самому, я не намерена обсуждать возможность брака с ним.
Чарлз Лесли только вздохнул. Ситуация оказалась хуже, чем он думал, но, проанализировав ее, только