остатки чая.
– Кстати, я и на двух тысячах никогда не была, – сказала вдруг Елизавета.
4
Они попросили две спальни, и я, разумеется, не стал им отказывать. Выдал постельное бельё, полотенца, халаты. Договорились, что к половине седьмого я приготовлю завтрак. Они пошли готовиться ко сну. Сначала я тоже собирался спать, но нога ныла нестерпимо. Принял обезболивающее. Потом устроился в гостиной у камина в одном из кресел с книгой в руках и стал ждать, пока подействует таблетка. Огонь ещё горел ярко. Было около одиннадцати вечера, когда все четверо скрылись в своих комнатах: Марк и Ксения в одной, а Павел и Лиза в другой. Все четверо пожелали мне спокойной ночи. На улице по-прежнему дул сильный ветер, периодически начинался дождь, переходящий то и дело в какую-то твёрдую крупу, неприятно барабанящую по стёклам. Боль всё не унималась. Глаза скользили по страницам, но я не мог вникнуть в содержание. Мысли постоянно возвращались к вечернему разговору. Если бы я верил в предчувствия, то сказал бы, что меня мучило предчувствие беды, и источником этой беды представлялась не столько погода, сколько очевидный конфликт, раздирающий эту маленькую группу. Природу конфликта я пока не мог разгадать. После короткого разговора за ужином от первого впечатления двух дружных пар не осталось и следа. Но разве люди, не ладящие друг с другом, собираются вместе в горы, пусть и ради однодневного восхождения?
Неожиданно дверь одной из спален открылась, и на пороге показалась Ксения. Она была всё так же в белоснежном банном халате и, казалось, не ложилась. Осторожно притворив за собой дверь (я заметил, что в комнате за её спиной совершенно темно) и не говоря ни слова, Ксения уселась во второе кресло недалеко от меня. Она была босиком и вытянула ноги к камину, очевидно, чтобы согреться. Отблески огня в камине ложились на гладкую, чуть смуглую кожу. Наваждение было настолько сильным, что я не мог отвести взгляд. Боль и книга исчезли. Ксения смотрела на огонь. Так продолжалось, наверное, минуту или больше.
– Простите меня, – сказала она, по-прежнему глядя в камин.
– Не думаю, что вы должны извиняться.
– Я говорила с вами слишком резко, хоть вы и не заслужили.
– Я только хотел предупредить вас. Вы взрослые люди, и остальное – ваше дело. Хотя, честно говоря, я недолюбливаю спасателей. Они не снимают обувь и очень много едят.
Она впервые посмотрела на меня и улыбнулась.
– А вы не так просты, как кажется на первый взгляд.
– Вы думаете, те, кто так просты, могут почти безвылазно прожить тринадцать лет в этой глуши?
– Кем вы были раньше?
– Разве это важно?
– А что важно?
– Не знаю, думаю, важно, насколько хорошо вы экипированы и подготовлены. Допустим, вы лично – подготовлены. Но что насчёт ваших спутников?
Задавая этот вопрос, я только высказывал своё беспокойство, вовсе не собираясь влезать в их тайны.
– Павел – спортсмен.
– Ну,