и тонизировал мозг. И еще: у Отто Диркса была своя примета, о которой он не говорил никому, даже самым близким друзьям – каждый кусочек шоколада на позиции приносил ему очередную победу в снайперском поединке. Диркс с надеждой посмотрел на плитку шоколада и положил ее обратно в ранец.
Когда глаз Диркса коснулся окуляра, он увидел, как на высокую сосну вблизи русских окопов, быстро взбирается вражеский снайпер. «Русский думает, что за другими деревьями я его не вижу?! Идиот!», – пронеслось в голове у Диркса. Он поймал ползущую вверх по дереву фигурку в перекрестье прицела, задержал дыхание и плавно нажал на спуск. Фигурка замерла и повисла на одном из толстых сосновых сучьев. Диркс передернул затвор, чтобы поднять гильзу после удачного выстрела, и отодвинулся от оптического прицела. Выстрела русского он не слышал. Пуля вошла немецкому снайперу прямо в переносицу, одним штрихом перечеркнув все его надежды и мечты в земной жизни.
Диркса со страшной скоростью несло по нескончаемому темному тоннелю. Впереди, где-то очень далеко, звенели хрустальным звоном, колокольчики и быстро-быстро мелькали непонятные мозаичные картинки, похожие на те, что складываются в детском игрушечном калейдоскопе. Пребывать в таком фантастическом состоянии было так прекрасно, что Диркс вспомнил любимого Гёте и неожиданно для самого себя тихо запел:
«Mitten im Getümmel mancher Freuden,
Mancher Sorgen, mancher Herzensnot,
Denk ich dein, o Lottchen, denken dein die beiden,
Wie beim stillen Abendrot
Du die Hand uns freundlich reichtest…»
(стихотворение И. Гёте «К Лоттхен»)
***
Александр Михайлович очнулся. В голове его ощущалась удивительная прозрачная пустота. Алгуй сидел, скрестив по-турецки ноги, напротив Александра Михайловича и улыбался. Игральной доски с расставленными на ней фигурками уже не было, но сам пол пещеры расчерчен был на ровные черно-белые квадраты, на одном из которых стоял одетый в незнакомую Александру Михайловичу военную форму офицер. В переносице офицера зияло пулевое отверстие.
– Отличный выстрел! – невольно вырвалось у Александра Михайловича.
– Неплохой.
– Кто ж это его так?
– Я. – Алгуй легонько стукнул себя кулаком в грудь.
– Когда и где? Что все это значит?! – Александр Михайлович указал рукой на стоящего в углу пещеры офицера.
– Какая разница когда? Какая разница – где? Время, оно очень большое.
– Время большое, но почему он похож на меня? Он – это я? Я – это он?
– Можно и так подумать. Всякий волен думать, как хочет.
– Ответ хороший, но он меня не слишком удовлетворяет – Александр Михайлович повертел в руках недоеденный кусочек сушеного гриба и недоверчиво посмотрел на Алгуя, – твоя отрава так действует?
– Может быть и отрава. Может быть, ты сам себе как отрава. Все это происходит внутри тебя…
– Да? Внутри меня, во всем пространстве и в твоем