больная кричала и упиралась, и только при помощи третьего удалось приложить ее к раке угодника. И тотчас же, как сама она заявила, «освободилась голова ее от тяжести и постороннего давления». Прожила она после того еще два дня в обители и на вопрос о здоровье отвечала, что чувствует себя совершенно здоровой, и открыто говорила, что милость эту оказал ей Господь по молитвам преподобного Тихона.
О третьем чуде привожу дословную перепечатку из письма обители отца исцеленного, священника Павловского:
«Сын мой Павел, 15 лет, в 1879 году сентября 17 дня, живши в Москве, упал с высоты на шесть аршин и расшиб себе об остроту угла и прилавок спинную и хребтовую кость, жестоко ушиб правую лопатку, кострец у правой ноги, левую ногу, сильно повредил легкие с внутренностью и был отправлен в то же время в Ново-Басманную больницу, а из оной переведен в Ново-Екатерининскую для излечения, в которой пролежал месяц; консилиумом докторов найдено было здоровье его невозвратным; то же утверждали и оба наши (Боровские) врачи, свидетельствовавшие его. Крепкое его прежнее здоровье и физические силы давали ему возможность быть более трех месяцев на ногах и бороться с болезнями. Но с 6 числа января 1880 года у нас в доме он слег на одр, на котором вскоре отнялись у него руки и ноги – ноги сведены были к заду, а руки к груди так плотно, что между оными и телом нельзя было протянуть нитки; пальцы на руках свело в кулак и пальцы на ногах также были без движения; потом голова сделалась недвижимой, отнялся язык и не говорил он шесть месяцев; полтора месяца не употреблял пищи, кроме яблочного сока, который он золотниками через два-три дня сосал из мороженого яблока, и кроме малой части воды, даваемой ему с чайной ложки. Все тело его проникнуто было болью жестокой, а потому, за невозможностью надеть на него белье, он лежал всегда голый, прикрытый простыней; ворочали его с боку на бок на простынях и всегда осторожно, как бы разбитой спиной не коснуться ему постели: во время переворачивания он делался на десять минут, а иногда на полчаса, без признаков дыхания, как бы жизни; а потому, по воле его, ворочали его редко, через трое, а иногда через четверо суток: каждый стук приводил его в болезненный испуг и безжизненное положение; дыхание его было тяжко, и внутренние страдания сильны; кормили и поили его из чужих рук, и все необходимые уходы производились по недвижимости его посторонними лицами. Горькая была его доля! Самая муха, которую он не мог согнать с себя, сильно обижала его. Все эти страдания он, находясь в здравом уме и твердой памяти, переносил без ропота с надеждой на Жизнодавца, что Он положит конец его страданиям; а к исцелителю недужных, угоднику Божию, пр. чудотворцу Тихону в душе его горела сильная вера и упование на его милости, почему желалось ему скорее ехать в Тихонову пустынь и искупаться в целительном источнике том; но исполнить это желание его мы почитали невозможным, ибо боялись, как бы качкой не затрясти его на нескольких верстах до смерти. Наконец решились исполнить его волю. Надев на больного для приличия кое-как белье и принеся на носилках, с величайшим