с Аллой из дома на грузовике приезжало и пианино «Циммерман»: каникулы каникулами, говорила мама, но музыка отдыхать не может.
В самом начале лета почти никого из дачников еще не было. Алла с Женей томились ожиданием, с хохотом вспоминая их забавы прошлого года. Они бродили по поселку и вызнавали, когда должен приехать Димка, когда Ленка… Ни с кем из этих ребят они в Москве не виделись, это были «люди из лета», как окрестит их сама Пугачёва.
Впрочем, даже когда собиралась вся их летняя компания, Алле не дозволялось слишком беззаботно проводить время. Каждый день не меньше трех часов она должна была отработать за фортепьяно.
«Бабушка держала меня в черном теле, – спустя много лет будет вспоминать Пугачёва. – Все шли на танцы, а мне это запрещалось».
Но сдерживать эмоции Аллы постоянно было невозможно. Отыграв Шопена и Чайковского, она выбегала на улицу к ребятам, которые приветствовали ее очередное обретение свободы восторженными криками. Они неслись к водохранилищу, пристани Троицкой. Там были пляж, «зона отдыха» и маленькая эстрада-«ракушка», некогда возведенная здесь как лишнее доказательство «культурной революции» на селе. Алла выскакивала на ветхую сцену и дурашливым голосом объявляла начало представления: «Сейчас вы увидите театр… Театр Аллы Пугачёвой!». Ребята с хохотом носились вокруг эстрады, изображая неистовую толпу поклонников: «Алка! Давай! Еще покажи Шульженко!». И она показывала Шульженко, Бернеса, еще бог знает кого.
«Алла была у нас самой главной заводилой и выдумщицей, – рассказывал Евгений Борисович Пугачёв. – Однажды она чем-то вымазала лицо, обернулась белой простыней, сделала из какого-то полотенца чалму и так ходила по поселку. Люди присматривались и спрашивали друг друга: "Это что? Индус у нас, что ли, какой завелся?"».
Спустя двадцать с лишним лет, в 1984 году, накануне больших сольных концертов в «Олимпийском» Пугачёва с друзьями приедет на полдня в Новоалександровский. Вот, что пишет об этом мимолетном эпизоде Илья Резник в своей книге «Алла Пугачёва и другие»:
«– Аллочка, неужели это ты? – на пороге дачной времянки стояла высокая грузная женщина – тетя Катя, как выяснилось потом.
Зашли в домик.
– А где дядя Семен? – спросила Алла.
– Шашлычную сторожит. Оба мы там… Так вот, Аллочка.
И последовал рассказ тети Кати о дочерях, внуках, соседях, огородах, пристройках и т. д.
– А ты совсем не изменилась, Аллочка!
Огромный рыжий кот вполз на кушетку.
– А он тоже тогда был? – поинтересовалась бывшая дачница.
– Нет, это другой…
Пришел дядя Семен, восьмидесятилетний благообразный старец. Узнал Аллу. Сдержанно порадовался. Отвернулся. Смахнул слезу.
– Мы вас в кино снимем! Хорошо, теть Кать?..
– А что? Снимай! Я про тебя все расскажу. Давно ведь знаю».
Как и полагается в пору дачного сезона, у Аллы, когда ей было лет четырнадцать, завелся летний роман. Это был высокий симпатичный парень Дима Страусов, студент МАИ, отличник.