ситуации. Каждый раз, когда их открывают, на них наклеивается специальный стикер, чтобы никто не взял ничего без учета. После этого в них заново кладется все недостающее, и коробки запечатываются. Многие лекарства в Соединенном Королевстве применяют без одобрения Национального института здоровья и клинического совершенствования (NICE). Это обычная практика. Для сравнения, в США из всех использующихся педиатрами лекарств лишь 20–30 % одобрены Управлением по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA).
Представители фармацевтических компаний – это не более чем торгаши. Когда-то их появление в больнице вызывало большое оживление. Их всегда легко отличить: как и фармацевты, они одеваются лучше врачей. Их униформа (дизайнерская одежда) и манеры, присущие сотрудникам автосалонов, а также их способность привлечь внимание занятого врача (и обойти стороной его помощников) впечатляют. В больницу регулярно наведывается такая подпольная армия хорошо выглядящих, двадцати-тридцатилетних выпускников, которым не удалось получить достаточно хорошие оценки, чтобы попасть на медицинский факультет. Раньше визит представителя фармацевтической компании в больницу непременно сопровождался пиццей и всяческими подарками вроде ручек и блокнотов. Принцип «прозрачности» означает, что теперь обеды таких представителей стали менее роскошными, а врачам не разрешается брать взятки за закупку или выписывание какого-то конкретного препарата. При этом представители фармацевтических компаний все так же раздают рекламные материалы (у любого врача или медсестры дома есть кружки и ручки с названиями лекарств, а любимой игрушкой моей дочери долгое время был плюшевый медвежонок в футболке с логотипом какого-то антидепрессанта).
Здесь можно увидеть небольшое окошко и постоянный поток студенток-медсестер, которые ждут своей очереди, чтобы взять лекарства по рецепту, который выдается пациенту перед выпиской из больницы (что-то вроде ресторана быстрого питания, где можно взять еду навынос). Рядом – дверь, в которую можно войти, лишь позвонив в звонок, – там получают определенные лекарства и растворы.
Мой кабинет находится тремя этажами выше аптеки. Там слишком жарко и душно, на полу лежит ковер, вдоль стен тянутся трубы центрального отопления, а за дверью разложены мышеловки, но мы здесь редко бываем. Несколько мгновений я осматриваю комнату, скользя взглядом по столу, на котором покоятся вышедшие из строя эндотрахеальные трубки для интубации и неисправные электроды для дефибрилляторов («Они искрили, но только периодически, так что пока нет нужды паниковать!»). Пакетики с коричневым соусом, украденным из больничной столовой, куда мы время от времени заглядываем, чтобы перекусить тостами или яичницей с беконом, сперва приняв смену у старших медсестер – медсестер высокой квалификации, которые заведуют больницей по ночам и решают всяческие задачи: от смены постельного белья до критических случаев, вопросов охраны и терактов.