была пауза. Лиза ничего не знала. До неё доходили лишь обрывки вестей, эхо разорвавшихся вдали снарядов. Дианка бросила работу. Лежит в больнице с выкидышем, просит не навещать. Выписали, вроде бы жизнь течёт по-прежнему. Снова выкидыш. И вдруг – тишина. Нет Дианки. Не отвечает на звонки.
Лиза пошла к племяннице. Дверь была заперта. Лиза стучала так, что выглянула соседка. Сказала:
– В больнице она. В травме.
В палате Дианка была самой тяжёлой. Сломанные рёбра, всё тело в синяках, всё лицо в швах.
– Он больше не вернётся, – сказала Дианка, с трудом шевеля разбитыми губами, – Это плата за то, что я никому не расскажу, что случилось. Даже тебе. Прости…
Больше она не вышла на работу. Швы на лице сделали косметические, не слишком заметные. Тонкие полоски – сначала красные, потом белые. Диана сидела дома, работала по интернету – с далёкими заказчиками. С теми, кто её не увидит и не услышит. Писала для них статьи. Они перечисляли деньги. Она снимала их с карточки. Терминал в «Магните», и продуктовые полки там же. Больше никуда не ходила.
– Только не запей, – сказала ей Лиза.
Джераб уехал на родину, в Сирию, к отцу. Что делать в этой стране, где все женщины – шлюхи? Потом был слух, что он погиб – разбился на мотоцикле. Когда Том вернулся, обе женщины – и Дианка, и Лиза, постарались уверить его, что это не слух, а истина. Погиб. С того света не вернёшь, не отомстишь. Потому что они знали Тома. Он поехал бы свести счёты в любой уголок земли. И за то, какой стала Дианка – убийство он счёл бы малостью.
А она делалась всё более нелюдимой, Лиза боялась, что она всё-таки начала пить. В последний раз, когда она её видела – Дианка зашла в гости и посидела четверть часа. Ликёр, который Лиза поставила на стол к кофе, Дианка налила себе в стакан и выпила, не отрываясь. Шрамы на её лице уже стали белыми.
Глава 3
Когда я подошла к дому, шёл третий час ночи. «Хрущёвка» наша, дом моего детства. Маленькая котельная под окном, всегда немилосердно шумевшая с утра до вечера. Убитый двор, который никто и не пытается сделать красивым. Верёвки, на которые хозяйки вешали бельё, натянуты между старыми тополями. В июне пух тут лежал – по колено, мы его поджигали. А ещё мы с Томом играли – в кустах боярышника получался «дом» из нескольких «комнат». Обломки каменного слона в пентаграмме маленького бассейна – в нашем детстве тут был фонтан. А там, где сейчас стоит десяток покосившихся лавочек и железная рама – был экран, показывали кино. Раз в неделю приезжала «передвижка» от Дома культуры
Окна всех домов в этот час обычно темны. Я – невозможный жаворонок. Бывало, что просыпалась в три или в четыре утра. Подойдёшь к окну – весь мир погружён в темноту. И если в доме напротив, хоть в одном окне горит свет – это подарок. Товарищ по бессоннице, товарищ по оружию.
А сейчас горели все окна в квартире тёти Кати, моей соседки.
Наш подъезд пахнет подвалом. Даже не так. Стоит подойти к нашему дому,