и обнаженные руки, и тонкую, серую, расстегнутую на груди рубашку. Ну, точно, Андрей не ошибся – придурок на все сто процентов…
– Давно сидим? Кого ждём?
Он сразу стал растирать ей плечи, руки. Он знал – в такие минуты не до вежливых сантиментов. На руках, кстати, следов уколов не было. Если наркоманка, так нюхачка. Да и вообще не похоже. Глаза ясные такие… обжигают… Он сбросил куртку – лёгкую, но тёплую, нагретую ещё и его телом, быстро надел, укутал в неё девчонку. Она сжималась в комочек под его руками.
– Не надо… не трогайте меня… – почти шёпотом.
– Всё! Всё, слышишь! Насиделась. Встаём быстро, поехали…
– К-куда? – голос у нее был очень хриплый, вопрос задать получился со второго раза.
– Туда, где я живу. Нагреешься, оденем тебя во что-нибудь, и – на все четыре стороны.
В конце концов, пусть психиатры или наркосбытчики сами за ней гоняются. Что-то уж очень её запугали.
Она стояла, и теперь смотрела на него с той же настороженностью. Чуть приоткрыв рот как маленький ребёнок. Но ребёнок, который готов подчиняться. На грудь упали светлые косы. Волосы были чистые. Тоже непохоже на наркоманку – те не помнят, когда мылись, им это на фиг не надо.
Он перехватил Дарьяла за повод, подвёл.
– На коне ездила когда-нибудь? Забраться сможешь? Да не эту ногу в стремя, вон ту… Ты задом наперёд сидеть собралась?
Девушка была маленького роста. Она попыталась закинуть ногу. Дарьял возвышался перед ней как неприступная скала. Даже хуже. Огромный зверь. Непонятный. Дышит вон как шумно. Сейчас укусит или лягнёт…
Том будто прочёл её мысли:
– Да не тронет он тебя! Нашла хищника! За седло теперь хватайся, подтягивайся.
Девчонка прижалась к лошадиному боку, вскинула руки. Какое там – подтянуться!
– Всё. Понятно. Сделаем так.
Голос у Тома был – не ослушаешься. Он заметил, что с испуганными, растерянными, плохо соображающими людьми нужно говорить только так – приказывать. И к чёрту вежливость.
Том обошёл коня, как всегда, прыжком взлетел ему на спину, перегнулся, протянул руки:
– Хватайся!
Маленькие её ладони тоже, конечно, были как две ледышки. Она ещё путалась, пыталась помогать Тому, зацепиться ногой за стремя, подтянуться… Но только мешала, конечно.
Она почти беззвучно ахнула – один его рывок, и она уже сидела перед ним в седле.
– Так. Шагом мы не пойдём. Тебя сейчас отогревать надо. Мы поскачем. Я тебя держу. Ничего не бойся. Держу, слышишь?…
До дома было всего ничего, и Том пустил Дарьяла галопом. Девушка не взвизгнула, как он ожидал, не вцепилась в него, или – ещё хуже – в Дарьяла. Окаменела.
Одной рукой он крепко держал девчонку поперёк груди. Всё-таки перемёрзла она сильно, соскользнуть могла запросто. Руки-ноги, наверное, ещё не больно-то слушались.
Нюши сегодня не будет – отпросилась. Том не знал, хорошо это или нет. С одной стороны –