через заднюю аппарель и споро загрузили в прицеп остатки дрона. Местные натренировано приняли нормальную позу, встали лицами к стене и подняли руки.
Воспользовавшись тем, что все были заняты, я кинулся через улицу.
– Стой! – крикнули по-русски.
Но я уже нырнул в дверь отеля. Вслед пальнули, но промахнулись. Игнорировав лифт, я побежал по лестнице, и вскоре был на третьем этаже. Дверь 306-го номера была открыта нараспашку. В номере следы панического бегства. Даже чемодан этого урода остался. Никогда я еще так не оказывался близко к миллиону премии.
Из коридора донесся топот ботинок, сопровождаемый криками:
– Справа чисто! Слева чисто! Чисто! Чисто!
Я закинул кобуру с паузером под диван, достал из кармана паспорт и закричал:
– Не стреляйте! Я гражданин России!
Но мне все равно навешали для профилактики.
Комендатура.
Париж, улица Фаберже-Сент-Оноре, 52.
Тот же день.
Комендатура располагалась в 8 округе, в бывшем Елисейском дворце. Место удобное. Здания буквой П, с одной стороны бетонный забор, хрен сбежишь. Обезьянник для таких идиотов как я сделали в правом крыле.
В приемнике отобрали все личные вещи. Мой поживший долгой жизнью кошелечек с мелочью вызвал особое презрение дежурного, круглорожего краснощекого сержанта военный полиции. Его заинтересовала табакерка, он безуспешно тыкал в нее пальцем с хорошую сардельку размером, не догадываясь, что девайс реагирует лишь на мой приложенный палец.
В обезьяннике после рейда было не протолкнуться, но долго сидеть мне не пришлось. Работу велась споро, сортировка шла бодро. Не прошло и получаса, как меня вызвали на допрос.
Я по привычке заложил руки за спину, и конвоир препроводил меня в кабинет на первом этаже. Уже хорошо, на первом всегда допрашивали мелких жуликов.
Кабинет угнетал своей предсказуемостью. Стол и стулья прикручены к полу. За решеткой на окне засранный плац. Ветер гонит пыль и мусор.
За столом женщина в индивидуально шитом белоснежном костюме, который мог принадлежать привлекательной женщине. Но на всем этом присобачена голова с самым мерзким выражением лица.
– Следователь прокуратуры Татьяна Коликова! – произнесла она злым голосом, и я понял, что влип.
Нет ничего хуже злых баб. Их злоба не имеет ничего общего с текущей обстановкой. Особенно в эти дни. Перефразируя название бесконечного сериала по федкалу «Все женщины текут».
Коликова не предложила мне сесть, и я остался стоять у двери. А если кто вздумает открыть дверь, шарахнет меня по затылку, подумал я.
Она брезгливо взяла лежащий перед ней документ, кровавый маникюр при этом зловеще выделился.
– Илья Стадник, родился в России, в городе Тольятти, в 61 году Б.К. Паспорт выдан там же в 79-м, – прочла она. – И почем нынче такие бумажки?
– Обижаете! Я на самом деле коренной волжанин!
– И где же ты купался, волжанин хренов, ведь после Конфликта от твоей Волги одна дыра осталась!
– Грешно