неё отвлекается; если что, водитель инстинктивно подставит под возможный удар правое крыло. Самое безопасное место – на заднем сидении за водителем, за его головой.
Вообще-то Женечка ничего не боится. Она фаталистка со стажем. Её интуиция точна, как скальпель в руках молодого и уже опытного хирурга, и никогда её не подводила.
Не привлекать неприятности – вот принцип Женечки. Не думать о них, не представлять их, не говорить о них, и они обойдут тебя стороной. Ещё лучше – сделать так, чтобы неприятности вообще не замечали Женечки. Для этого Женечка пользуется особыми, составленными ею духами. Благодаря им вокруг Женечки всегда мягко клубится аромат счастья. И Женечка не боится. Бояться не надо. Она сильная, она ничего не боится. Только сегодня ей почему-то неуютно, лезут в голову всякие странные картины: неужели Женечкина защита дала сбой? Неужели разошлись её латы?
Машина чуть ли не летит над трассой. Чем дороже машина, тем незаметнее она набирает скорость: у самых дорогих невозможно, сидя внутри, определить, с какой скоростью ты летишь. Двести в час, а кажется девяносто – так безопасно и комфортно ты себя в ней чувствуешь. Дождь, кажется, не успевает осесть на машине – так быстро она летит над блестящей, с радужными разводами асфальтовой рекой: тонкая плёнка воды работает как смазка.
Женечка улавливает лёгкое волнение, исследует его, пытается рассеять, но оно становится только сильнее. Она будто попала в замкнутый круг: пытается расслабиться, успокоиться и от этого ещё сильнее паникует. Она видит, как водитель судорожно сжимает рулевое колесо, но это не имеет смысла: колёса уже не цепляют полотно – скользят; даже если они перестанут вращаться, то скорость не упадёт ни на йоту. Машина летит как снаряд, и Женечка успевает заметить, как мелькает бортик тротуара. Это невозможно заметить, но ей кажется, что он бросается на неё, бьёт, увеличиваясь в размерах, ей в глаза, опять встаёт на место; мелькает парапет, перила, как картинки в волшебном фонаре, они сменяют друг друга в тишине; с беззвучным скрежетом, от которого Женечка чувствует частую вибрацию, машина вылетает, плавно вращаясь, на свободу. Какое-то бесконечное, кажется Женечке, время она летит, прижатая к сиденью, не успевает проследить смену верха и низа, света и тьмы и падает в свинцовую, медленно колыхающуюся, как масло, в своём независимом ритме тяжёлую воду Москвы-реки. Вода через разбитое окно моментально заполняет кабину, машина плавно завершает последний оборот вокруг продольной оси. Женечка по-прежнему неподвижна и не предпринимает никаких попыток выбраться; вспенившаяся вода достигает её ноздрей. «Какой противный вкус», – успевает заметить Женечка. Глаза щиплет, холодная вода устремляется в лёгкие, расширяет, утяжеляет их. Невозможно дышать водой, стать рыбкой. Женечка пытается дышать водой; самое ужасное – невозможность дышать водой: лёгкие разрываются…
Водитель переходит, бродит с одной радиостанции на другую – я терпеть не могу, когда так делают, но молчу: не всё ли мне равно? Мне всё равно. Я не успела опомниться от видения, как я в машине дышу водой