пылающих стрел неслись через стену, падали на соломенные крыши, и по всему поселению начались пожары.
Воины клана быстро добрались до ворот в высокой стене. Часовые покинули их и помчались к пожару, разгоревшемуся у дальней стены. Унвер встал на седло, балансируя широко расставленными руками. В тот момент, когда его лошадь оказалась достаточно близко, он подпрыгнул, ухватился за верхнюю часть ворот, крепко сжал пальцы, подтянулся и забрался наверх. А еще через несколько мгновений он отодвинул засов и открыл ворота.
Одриг рассмеялся:
– Смотрите, они нас приглашают, мои кровопийцы! Не станем обижать хозяев отказом!
Фремур подхватил поводья черной лошади Унвера и завел ее в ворота. Высокий воин тут же молча вскочил в седло, пришпорил скакуна и помчался вперед. Фремур старался не отставать.
Внутри поселения уже полыхали пожары. Повсюду метались охваченные ужасом люди, но всадников тритингов было легко отличить от пеших наббанайцев в ночных рубашках или полураздетых. Части стражников не удалось добежать до противоположной стены поселения, и они повернулись, чтобы встретить Одрига и его мародеров. В ночное небо поднимался дым, который мешался с воплями женщин и детей и предсмертными криками мужчин, а стражники стали центром сопротивления.
Однако Журавлям было все равно – они не собирались уничтожать всех жителей, – здесь жило несколько сотен человек, в то время как налетчиков не набралось бы и сотни. Их цель находилась в загонах, в центре поселения, где держали животных.
Фремур и раньше участвовал в рейдах, но никогда цель не была такой большой. До этой ночи воины клана Журавля ограничивались атаками на уединенные фермы или земли отсутствующих наббанайских лордов, у которых редко хватало людей для защиты своих владений от дерзких тритингов. Но сейчас они решились на нападение совсем другого масштаба, и Фремур не мог не спрашивать себя, как Одриг отнесется к успеху Унвера. Одриг явно не любил высокого спокойного мужчину, единственного из Журавлей, не относившегося к тану как к господину и повелителю.
Большинство воинов уже умчались вперед, к загонам, расположенным в центре деревни, но Одриг остановился, чтобы прикончить наббанайца, который собрался защитить свое поселение при помощи секача. У него не было доспехов, лишь длинная рубаха, но Одриг, казалось, наслаждался схваткой. Он наносил удары по рукам фермера и легко парировал ответные атаки, продолжая весело смеяться.
Брат редко смеялся, но Фремур уже давно убедился в том, что Одрига охватывает безудержное веселье в те моменты, когда у кого-то появлялась кровь.
Одриг начал наносить удары по лицу и рукам поселенца, и очень скоро ночная рубашка была рассечена в нескольких местах и пропиталась кровью. Тем временем пожар охватил многие дома, и ветер гнал по улицам дым.
– Иди сюда, Мышь! – крикнул Одриг Фремуру. – Возьми себе его ухо или нос – в качестве трофея!
Фремур всегда ненавидел имя, которое