пальцы тряслись так сильно, что я не могла удержать в них кружку с настоем.
– Вы кому-нибудь сообщали о том, что не переносите апельсинов?
– Нет.
– Точно? – посмотрел он выразительно; так смотрят на недалеких девиц, которые путают право и лево. – Мало ли случайно обмолвились.
– Как можно о таком обмолвиться случайно? – огрызнулась я. – «Какой замечательный сегодня день, кстати, при виде апельсинов у меня отекает горло». Я прекрасно помню, что и кому рассказывала.
Хранитель покоя тотчас сбавил обороты и даже смущенно почесал в затылке.
– Ну, зачем же так нервничать. Мы найдем преступника.
– Надеюсь.
Тело вынесли и комнату вычистили, но возвращаться в место, залитое кровью, я наотрез отказалась. Принцесса предложила любое помещение на выбор (хоть кладовку, главное, чтобы я перестала биться в истерике). Самой симпатичной оказалась маленькая спаленка на первом этаже, окна которой выходили в сад. Туда-то я и заселилась. Странно, что она пустовала до сего дня – и планировка, и цветовая гамма радовали глаз. А главное – близко к улице. Ко мне приставили двух новых стражников, на дверь и окна навесили предупреждающие чары. За мной даже пообещали установить круглосуточное наблюдение, только бы я осталась в Иссе.
– Не переживай, Поль, всё будет хорошо, – по-дружески убеждала Виктория.
– Понимаешь, до сегодняшнего дня меня никто не пытался убить, – ревела я навзрыд. – И охранник… жалко его…
– Зато меня пытались неоднократно, – пожала плечами она. – Как видишь, жива-здорова. Стража знает, на что идет, мы никого не принуждаем. А раз он погиб – значит, не сумел выполнить приказ короля.
Не сильно убедительно, но за неимением лучшего – сойдет. Кроме того, охранник вызывал во мне спорные чувства. Его маслянистый взгляд и зловещая ухмылка на губах… бр-р… В любом случае, смерти он не заслуживал.
В общем, я потихоньку отходила и осваивалась в новых покоях. Но на третьи сутки поняла, почему не нашлось желающих занять комнату. Днем, чаще после обеда, за стеной слышались вскрики и стоны. В первый раз я решила, что это происки разыгравшегося воображения. На второй – прижалась ухом к стене, а после вылетела из спальни и долго бродила по парку, переводя дыхание. На третий докумекала, что комната прилегает к темнице. Когда меня пришел проведать Дим, я оптимистично заявила, что не намерена больше слушать эти вопли.
– Какие? – он напрягся.
– Там, за стеной. Я понимаю, у вас тут дурные нравы и прочее беззаконие, но хватит уже измываться над людьми!
Дим почесал за ухом и сказал:
– Я всё проверю.
Он вернулся спустя пятнадцать минут и хриплым голосом спросил:
– Ты что-нибудь слышала?
– Когда?
– Сейчас.
Я покачала головой.
– Вынужден тебя разочаровать: это, как вы называете, галлюцинации. Я орал прямо в стену минут пять, а тебе хоть бы хны. Нет у нас там никакой темницы, мы же не нелюди какие-то, чтоб прямо в замке пытать преступников. –