Они забывают про мою первую научную работу, когда сами с восторгом аплодировали мне.
– Что значит мудрый человек. Не всякий может признать, что потерпел такую ошеломляющую неудачу! А потерпев, еще и признать правоту своих критиков, —произнес Габриель.
А Илья Александрович, слушая своего собеседника, не переставал удивляться тому, что этот молодой человек все время улыбался. Мелькнула мысль: А может он не улыбается и это обычное выражение на его лице, которое путает Илью и периодически даже заставляет его пытаться делать тоже самое.
Габриель продолжал говорить:
– Да, ваша первая работа изменила отношение к Богу многих мыслителей современности. Любопытно, как вы пришли к такому неожиданному заключению, – закончив говорить, он в первый раз за все время оторвал свой взгляд от лица Ильи и посмотрел в окно на уже светлеющее небо. Потом обернулся и продолжил:
– Наверное, это был очень долгий труд.
Илья еще ни разу за все эти годы не раскрывал свою тайну, но что-то в этом молодом человеке словно принуждало его к искренности. Несмотря на то, что Габриель был сам очень загадочным человеком, его улыбка, мягкий голос и добрые синие глаза излучали спокойствие и уравновешенность. Это стало причиной того, что Илья заговорил о том, что утаивал долгие годы. Он всегда чувствовал необходимость в том, что принято считать исповедью. Ему хотелось поделиться душевной тайной, но подходящего человека, кому можно было бы открыться, не было. Габриель мог бы быть им. Ведь это случайная встреча с человеком, которого возможно он никогда больше не увидит. И значит, это ничем не может обременить Илью или чем-то навредить ему.
– Не было никакого труда, я увидел все во сне. Словно что-то или кто-то свыше передал мне эти знания, эту идею, – произнес он. Несмотря на то, что именно эта работа принесла ему немыслимую славу в ученых кругах, он никогда не считал ее полностью своей.
Габриель, еще шире улыбнувшись, произнес:
– Как интересно, что-то или кто-то свыше даёт вам то, что опровергает существование Бога.
И действительно, сказанное было настолько нелогичным, что и сам Илья засмеялся, сделав вид, что эта оговорка была намеренной.
– У вас очень тонкий юмор, – произнес Габриель, и посмотрел через окно на небо так, будто там кого-то искал:
– И вы написали все так, как было в вашем сне? Или вы интерпретировали?
– Все именно так. Я был аспирантом Ленинского университета и моим научным руководителем был сам Борис Меньшиков, блестящий ученый, – сказав, Илья снял очки, и, протерев их носовым платком, продолжил:
– Покойный товарищ Меньшиков был незаурядной личностью. Очень требовательный и грубый в своих высказываниях. Не знаю, откуда в нем было столько злости на людей. Может из-за врожденного порока.
– Что за врожденный порок? – спросил Габриель.
– Он хромал на левую ногу! Говорили, что это не ранение, а врожденное, – сказал Илья, и ухмыльнувшись