на скорую гибель, если только найдет себе покупателя!» [Sail. Iug., 35 (10)]
Следовательно, кризис Римской республики конца II в. до н.э. являет собой нечто большее, чем борьба аристократии и плебса за земельные наделы. Земельный кризис послужил катализатором деструктивных процессов, обнажив начавшуюся эрозию республиканских институтов. Соответственно, можно определить магистральный путь эрозии республиканских институтов и выявить факторы, которые положили начало перехода от республики к принципату.
К концу II до н.э. перед Римской республикой встала структурная проблема – «скупка государства» аристократией. Римская экспансия и приносимое ею богатство перестало служить обществу в целом – богатство и могущество Рима более не отражалось на благосостоянии его рядовых граждан. Государственные институты превратились в своего рода «обслугу» правящего класса, который более не отождествлял свои интересы с интересами гражданской общины (civitas). Согласно Дж. Локку, государство, как продукт общественного договора, обеспечивает достижение общего блага с помощью политической власти и гарантирует юридическое равенство индивидуальных свобод [10, с. 227]. Тем самым, используя концепцию Дж. Локка и приведённые выше факты, можно утверждать, что «общественный договор» между аристократией и римскими гражданами, лежавший в основе Римской республики, к концу II в. до н.э. был денансирован со стороны консервативной сенатской аристократии, которая не желала перемен. В данных условиях снизу римского общества был выдвинут запрос на справедливость, который попытались артикулировать Гай и Тиберий Гракхи.
Вследствие коррупции и нежелании консервативной части Сената к каким-либо социальным переменам в сторону большей инклюзивности римского общества институты Римской Республики подверглись процессам разложения. Римская аристократию настиг тот феномен, который спустя две тысячи лет назовут «железным законом олигархии». Согласно данной концепции, сформулированной Р. Михельсом, разделение общества на руководящее меньшинство и управляемое большинство неизбежно влечет за собой олигархизацию управления обществом и «захват» демократических институтов представителями одних и тех же олигархических «кланов» [11, с. 97]. В подтверждение данному тезису, показательна история Гая Мария – когда он достиг должности претора, и в 108 г. до н.э. решил вернуться в Рим, чтобы баллотироваться на пост консула, римская аристократия устами Квинта Цецилия Метелла указала ему, что для человека с такой родословной уровень претора – предел мечтаний и Марию стоит беречься «стремлений, не соответствующих его положению» [9, с. 325]. Салюстий более резко сформулировал ту же мысль в «Заговоре Катилины»: «Большая часть знати горела ненавистью, и считалось как бы осквернением консульской должности, если бы ее достиг новый человек, каким бы выдающимся он ни был». Тем самым аристократы, представляющие, республиканские институты