в осуществлении своих властных полномочий на личном амплуа «защитника народа», явил собой пример нового для Рима политика, который выстраивал легитимацию своей власти по харизматическому типу. По М. Веберу, сущностная характеристика легитимности состоит в том, каково представление граждан о государственной власти. На рубеже II – I в до н.э. рационально-легальный тип господства, имеющий под собой нормативную основу и опирающаяся на демократические процедуры, сменился харизматическим типом господства, связанным с личными качествами политического лидера. [12, С. 139—147]. В политической науке принято связывать утверждение харизматического типа господства с развитием авторитарных тенденций в обществе [13 с. 75]. Тем самым, автор утверждает, что утверждение диктатуры Суллы, в первую очередь, связано с изменением в массовом сознании, а не с его личными качествами. В подтверждение данной гипотезы можно привести тот факт, что в начале I в. до н.э. за власть в Римской республике боролись множество политиков со схожими автократическими наклонностями: Гай Марий, Публий Сульпиций, Гай Марий Младший и т. д.
Диктатура Луция Корнелия Суллы, в первую очередь, характеризуется попыткой насильственными методами «законсервировать» власть сенаторской аристократии. Республиканская традиция была растоптан окончательно политикой проскрипций, террором против политических оппонентов, отменой права трибунской интерцессии, нивелированием роли сената и народного собрания путем кооптации в эти институты лично преданных Сулле политиков. Необходимо отметить, что с момента убийства Тиберия Гракха, которое стало первым проявлением эрозии республиканских институтов, до полного разрушения института народных трибунов прошло чуть больше полувека.
Необходимо отметить, что в осуществлении властных полномочий Сулла больше опирался на личную преданность зависимых от него солдат, чем на республиканскую традицию. Для укрепления своего положения он пошел на частичное решение аграрного вопроса. Так, ветераны Суллы, которые, получив от его имени земельные наделы, оказались связаны с ним клиентскими отношениями и готовы были в любой момент поддержать своего патрона. [Арр. В. С, Книга I (104)]. Аппиан подчеркивал не только исключительную преданность ветеранов Суллы, но и их заинтересованность в утверждении и укреплении его распоряжений [Арр. В. С, Книга I (96)].
Следовательно, сулланская диктатура имела лишь внешнее и весьма отдаленное сходство с ранней Республикой: ее сущность и конституционное положение диктатора были совершенно иными. Ослабив правовые механизмы действия республиканских органов власти, Сулла подчинил единой собственной воле и сенат, и народное собрание, и магистратуру. Монархическое положение Суллы отмечали Н. А. Машкин [14, с. 253—254] и С. Л. Утченко [15, с. 82].
Однако н пути перехода от республики к империи стояла демократическая традиция, привитая римскому плебсу. Средством постепенного