попал сюда после битвы с медведем. Я ходил и раньше на медведя и не раз, но впервые пошёл в-одиночку. Это очевидная рискованная глупость. А случилось всё так.
Мы возвращались из Асбина от Ньорда, где на этот раз мы не воевали, а лишь охотились. Лесов хватает по всей Свее, но таких дремучих, как в Асбине ещё поискать. И дичи там, конечно, как нигде.
Приближённые алаи Ньорда, сам Ньорд, Торвард и Гуннар дружно восхитились, как я с одной стрелы свалил кабана.
И только Берси, усмехнувшись, пнул ногой мой трофей:
– Велика победа – прикончить затравленного зверя.
– Вот как!? – вспыхнул я, а остальные, изумлённые наглостью и несправедливостью его слов, открыли рты.
Выстрел был отменный – прямо в глаз, я на бегу убил вепря. И оспаривать это, значит не признавать очевидного. Чего он хочет?!
– Вот выйти на медведя один на один, да не с рогатиной, а с одним кинжалом … – продолжил усмехаться Берси.
– Ты сам-то ходил? – возмутился Гуннар.
– Так я и не Кай! Не хакан даже, как вы все, – ответил Берси, усмехаясь.
Это было похоже на пощёчину.
– С одним кинжалом? – повторил я.
– Кай, не слушай его! – сказал Торвард.
Ньорд усмехался, прищурив хитрые глаза, но не сказал ничего.
– Значит, с одним кинжалом, – повторил я.
Я понимал, что Берси нарочно, подначивает меня при всех, ожидая, что я дам слабину. Но не ответить я не мог. Очень глупо и рискованно, но отступить нельзя.
– Хорошо, Берси, я могу хоть сейчас…
– О, нет! – воскликнул Ньорд, – только не в Асбине, не на моей земле. Рангхильда меня со свету Меня сживёт, если что с тобой сделается. Езжайте в свой Брандстан, там и меряйтесь храбростью и дуростью.
Вот так я и пошёл на медведя один.
Надо сказать, что найти зверя уже была задача, хотя их водится в наших краях во множестве. Но как нарочно я пробродил два с лишком дня без толку. На ночлег я устраивался у костра, поснидав лепёшками и солониной, запил водой из ручья. Завернувшись в плащ, я смотрел на языки пламени, мне было тепло. Я засыпал быстро и крепко, просыпаясь от утреннего холода. Умывался, вычищал зубы, пил воду с мёдом, но не ел, натощак легче и идти и биться, если придётся, наконец.
Едва на третье утро я снарядился, из-за деревьев вышел олень с огромными ветвистыми рогами. Странно, что не сбросил ещё – скоро зима, последние дни дохаживает с этим украшением должно быть. Он повернул голову, глядя на меня большим красивым глазом.
– Здравствуй, Лесной конунг, – сказал я вполголоса, боясь вспугнуть его. – Что скажешь?
Он повернул немного голову, кивнул царственной головой, снова посмотрел на меня и ушёл не спеша за деревья. Он ушёл так тихо, будто не ступал по земле. Будто он был не настоящий олень, а призрак. Или Бог, принявший вид оленя… Может, так и было? Ведь и того, как он подошёл, я тоже не слышал…
Я улыбнулся самому себе, восприняв это как добрый знак.
И верно: не прошло и двух часов, как я увидел бурую спину громадного медведя. Он точил когти, обдирая кору со ствола сосны,