сказал, подходя и протягивая руку наследник Ахалдакский, – мы с вами, как я понимаю, в некотором роде коллеги. Я тоже наследник, дай бог здоровья нашим отцам.
Ратомир пожал его твердую узкую ладонь и, в свою очередь, представился:
– Ратомир, – и добавил, чуть помешкав, – очень приятно…
– По-моему, мы с вами еще не встречались, где это вы пропадали? Почему вас не было на нашей с Сусалиной свадьбе?
– По-моему я как раз тогда болел, – сказал, подумав, Ратомир, – да, кажется, у меня как раз тогда была скарлатина, если не ошибаюсь.
– Сочувствую, – улыбаясь произнес Бунимад, – но, похоже, с тех пор вы поправились.
– Да, конечно… – не оценив тонкой иронии серьезно сказал принц. – Хотя после этого мне еще случалось болеть.
– О-о, надеюсь, ничего серьезного? – Это был уже подошедший и вставший рядом Салам.
Ратомир заворожено уставился на нового собеседника, чье лицо украшала роскошная, холеная черная борода, а голову венчал тюрбан с огромным изумрудом. В своем необычном наряде султан напоминал фокусника из цирка.
– Я счастлив познакомиться с юной надеждой Амирана, – продолжал между тем бородоносец, весело и хищно посверкивая крупными белыми зубами. – Мое имя Обр-аль-Саламат-ибн-Бахут-ибн-Байтах, и я – ваш скромный раб и слуга, султан Ахинеи Азарейской, к вашим услугам.
– Шварцебаппер, – коротко представился Арбокорский властитель, – на бильярде не играете? Жаль, юноша. Ну, все равно, рад познакомиться. На сколько лет вы моложе Софронеи? На пятнадцать? Я думал больше.
Прислонившись к бильярдному столу и скрестив руки на груди Геркуланий молча взирал на эту сцену, рассматривая брата Принципии и, к большому своему сожалению, не находя в нем привлекательных черт.
Ратомир, невысокий от природы, стоял, растерянно хлопая спрятанными под стекла глазами и втянув голову в плечи, отчего казался еще меньше и тщедушнее. В Эрогении в стародавние времена существовал обычай лишать жизни мальчиков, страдавших какими-нибудь уродствами, врожденными болезнями или просто не соответствующих принятому тогда стандарту. Обычай, сейчас, конечно, кажущийся жестоким и бесчеловечным, и давно уже отошедший в область преданий, сыгравший, тем не менее, великую роль в формировании нации такой, какая она сейчас есть. А сейчас этой нацией можно было гордиться.
Геркуланий еще раз взглянул на Ратомира: нет, в те времена это был бы кандидат на выбраковку. Странно, ведь отец у него вроде бы ничего. Но если не вести специальный отбор, то никогда не знаешь, чья кровь возобладает в жилах твоего наследника, через сколько поколений всплывет какая-нибудь наследственная беда. Вот и думай потом о проклятии рода. Смотреть надо внимательно, когда женишься, вот и все.
Может быть, – думал Геркуланий, глядя на наследника и брата своей невесты, на этого щуплого мальчика без тени мужских качеств, – может быть, он зря это делает, то есть собирается жениться на сестре этого заморыша и недоноска, какие дети у них будут? Какие внуки? Об этом же тоже надо думать!
Черт