Николая II, как насильственно исторгнутое и незаконное за Сына, не действительно, а Великого Князя Михаила Александровича, как условное до Учредительного Собрания – незаконно… Основные законы, определяющие порядок и права дальнейшего Престолонаследия, позволяют разные толкования, а следовательно, могут привести в зависимости от этого толкования к тому или иному лицу Династии Романовых…» (1).
Данный доклад не был утвержден Съездом в качестве итогового документа, но при этом официально был провозглашен принцип «легитимизма», продекларированный как возврат к правовым нормам Основных законов Российской Империи: «единственный путь к возрождению великой, сильной и свободной России – есть восстановление в ней монархии, возглавляемой законным Государем из Дома Романовых согласно основным законам Российской Империи». Постановление декларировало возврат к Основным законам лишь в части установления общего принципа формы правления, а в остальном (организация аппарата власти, государственное устройство, земельный вопрос) Съезд остался на позициях «непредрешения», повторяя, по существу, установки Белого движения.
Решения рейхенгалльского Съезда продемонстрировали очевидное стремление восстановить принцип правопреемственности, разорванной революционными событиями 1917 г. Для Белого движения разрыв правопреемственности определялся главным образом тремя датами: моментом непринятия Престола Великим князем Михаилом Александровичем в марте 1917 г., приходом к власти большевиков в октябре и разгоном Учредительного Собрания. Участники Рейхенгалльского съезда признавали законным правопреемство только на уровне «дофевральском». Это означало прежде всего необходимость пересмотра правовых норм и правовых последствий, связанных с отречением Государя Императора. Принятое Съездом «Обращение ко всем русским» так представляло неприглядную картину отречения: «… кучка людей, не имевших ни способностей к строительству государственному, ни авторитета в народе, дерзостно протянула руки к древнему Венцу Мономахову, обманом убедив Государя, что Его отречение от Престола необходимо для блага народного. И Русский Царь, в годину тяжкой войны не желая поднимать междоусобной брани, в святой покорности воле Божией, сошел со своего Престола, предоставив народу русскому, как требовали его самозваные вожаки, самому по-новому перестроить старый родной дом русский…» (2). Поскольку Николай II своим отречением не предоставлял «народу русскому… перестроить родной дом» – налицо явное «совмещение» актов Николая II и Михаила Александровича, вероятно, допущенное в пропагандистских целях.
Декларирование «легитимизма» престолонаследия должно было сопровождаться определением «имени возглавителя» государственной системы будущей Российской Империи, для чего Съезду требовалось сосредоточиться на разработке правового механизма восстановления монархии. В качестве варианта сенатором А. В. Бельдгардтом