хлопьями осыпались поднятые взрывом пыль и сорванная с ближайшего куста зеленки редкая поросль.
– Ни хрена себе! – глядя на Пашку, лыбился белыми зубами на закопчённом лице Головастик, – да ты у нас счастливчик.
Звуки стали понемногу возвращаться, и Пашка, тряхнув для верности пару раз головой, прокричал:
– Чего пальцы-то сожжены?
– Да за ствол сгоряча схватился, придурок, – доставая из пулеметной коробки новую ленту, громко, но уже спокойно произнес Головастик, – ствол раскалился… Уж которую тысячу застреливаю. Целый полк можно положить, только этих чертей не видно… По ходу, ствол придётся выкидывать нахрен… С прошлого раза пламегаситель еле отмочил в керосине…
И опять жахнуло, уже где-то сзади. Горячая волна пронеслась над Пашкой, тонко и противно свистнули над окопом осколки. Несколько с кровожадным смаком впились в насыпь и бревно, на котором всё так же стволом кверху висел Сашкин пулемет.
Только сам Сашка уже не стоял. Опустившись на колени, сжимал правое плечо левой рукой. Из-под пальцев выбивалась густая горячая кровь, насквозь пропитывая засаленный камуфляж. Боясь даже матюгнуться, чтобы от боли не потерять сознание, Головастик широко раскрытыми глазами смотрел на Пашку. В лице ни кровинки, зато из рассеченной осколком бритой головы кровь заливала ухо и шею, как будто давно мечтала вырваться на волю из жилистого спецназовского тела.
Пашка лихорадочно рванул из разгрузочного жилета МП и, разрывая зубами упаковку бинта, на карачках пополз к Головастику…
СПГ – станковый противотанковый гранатомет
РД – ранец десантника
***
Почему она в ту командировку явилась Пашке, и почему только один раз, он не знал. Задаваясь этим вопросом, перебирал десятки ситуаций, когда жизнь висела на волоске, на одной лишь случайности, когда видел уже направленный себе в голову чужой враждебный ствол или вспышку разрыва. Никогда она до этого момента не появлялась, ни намеком не выдала себя, хотя Пашка сразу понял, что она всегда могла быть рядом и могла видеть любое его движение. Может, та, с косой, не торопилась забирать Пашку к себе, и лишние предостережения были ни к чему – он не знал. Спрашивал себя и сам пожимал плечами, решая оставить все как есть.
И про ее появление никому не сказал, даже Андрюхе, даже Сашке Головастикову, которого тогда не стали отправлять в госпиталь, только заштопали в местном лазарете-палатке. Раны оказались неопасными, и Головастика оставили на высоте. В то неспокойное время, когда официально было объявлено перемирие, каждая боевая единица в группе спецназа была необходима в этих горах, как никогда.
***
Пятеро стояли на коленях, с заложенными за голову руками. Все пятеро были одеты в виды видавшую «елочку», с непокрытыми головами. И не шевелились, переводя глаза с направленных им в лицо стволов на державших оружие крепких бородачей, что обступили