и психологи, начнут пытать всякими расспросами и вообще «мучить и препарировать душу». Но ее всего лишь попросили заполнить несколько анкет и тестов с общими вопросами, а потом выдали витамины для приема и на две недели предоставили самой себе. Она жила в маленьком уютном домике, где, кроме нее, обитали еще трое человек, но у каждого был отдельный вход с улицы в свои комнаты. Каждые три дня перед ужином она проходила у врача компьютерное тестирование, а в остальное время могла спать, сколько хочет, гулять, где хочет в пределах территории центра, которая была весьма обширной – большой отрезок побережья с пляжем, живописными горами, парком и садами, – читать книги из библиотеки, играть в теннис или волейбол, шахматы или нарды… От игр Афинаида давно отвыкла, поэтому в основном гуляла и читала. Книги в библиотеке центра имелись самые разнообразные, от легких развлекательных до серьезных научных, в том числе на иностранных языках. Центр занимался реабилитацией самых разных людей – от наркоманов до страдающих депрессией или тяжело больных, но Афинаида ни с кем из пациентов не общалась. Ей хотелось побыть наедине с собой и обдумать происшедшее.
Через две недели, когда она немного пришла в себя, ее начали обследовать серьезней: она сдавала анализы и заполняла более сложные анкеты, но никто не собирался выворачивать ей душу или «учить жить». Первое, что с ней сделали – это положили на массажную кровать и велели принимать сеанс массажа утром до завтрака и вечером перед сном. Процедура оказалась несколько болезненной, зато спустя полтора месяца Афинаида ощутила, что у нее есть осанка, и лишь тогда осознала, что годы православной жизни скрючили не только ее душу, но и тело: постоянно опущенные вниз глаза – «земля еси и в землю отыдеши», – готовность смиренно поклониться и склониться сделали ее сутулой. Теперь она, наконец, снова распрямила плечи, хотелось смотреть не вниз, а вперед и по сторонам; сидеть сгорбившись стало даже трудно – как раньше трудно было, наоборот, сидеть прямо. Ей выписали какие-то таблетки, поили свежевыжатым гранатовым соком и ставили капельницы – оказалось, что у нее сильно понижен гемоглобин. Когда его подняли, она почувствовала себя намного бодрее, даже голова стала лучше соображать.
Но в голове просветлело и по другой причине: Афинаида не читала здесь никаких религиозных книг, а общение с Богом ограничила утренним и вечерним правилом и Иисусовой молитвой, мысленное повторение которой за время общения с Лежневым было отработано до автоматизма и так сразу выветриться из ее головы не могло, хотя, гуляя по окрестностям, она уже не следила за мыслями и невозбранно позволяла им «рассеиваться». Пациенты центра в основном читали художественную литературу, но Афинаида взялась за научные книги – в библиотеке было неплохое собрание монографий, посвященных византийской истории и литературе, – и за языки, благо здесь нашлись и грамматики, и словари, и учебники. К концу пребывания на Закинфе она порядочно восстановила знание английского и принялась вспоминать французский. Научные тексты и занятия