сказал Киннам. – Но это поправимо.
Потом она рассказала о тяжелой работе на Пелопоннесском подворье, о матери Еликониде, которая руководила сбором оливок, стрижкой овец, длинными монастырскими службами в полутемном сарае и всей жизнью восторженных неофиток… Рассказывала, как девушки таскали камни для постройки небольшого храма – отец Андрей вдохновенно объяснял, что здесь, вдали от столичной суеты и неправильной жизни, они смогут создать независимое ни от кого прибежище истинных христиан…
Кофе в ее чашке давно остыл – как и у великого ритора, который слушал ее очень внимательно, почти не отрывая глаз.
– Да, у вас уникальный опыт… хотя очень печальный, – подытожил Киннам, когда девушка умолкла.
– Опыт? Да, но из него можно сделать один вывод: нельзя быть такой доверчивой! Когда всё это кончилось, я почувствовала себя так, будто вселенная вокруг меня рухнула. То есть, понимаете, я как бы положила свою жизнь без остатка на алтарь православия, думала, что служу этим Богу, исполняю заповедь «оставь всё и следуй за Мной», а на самом деле… На самом деле Бог, может, и вовсе тут был ни при чем! Я думала: значит, я от всего отказалась, всё бросила, даже чуть не постриглась… Если б Лежнева взяли хотя бы на день позже, я бы осталась у разбитого корыта еще и монахиней!
– Да, перспектива устрашающая, особенно если учесть, что вы вовсе не созданы для монашеской жизни! – Афинаида взглянула на ректора, и он чуть заметно улыбнулся. – По крайней мере, мне так кажется. Хорошо, что вы избежали подобной участи! Я помню тот скандал с Лежневым… Но вот не думал, что встречусь с одной из его жертв в стенах Академии – тем более приятная неожиданность! Кстати, говорил ли вам сей любитель аскезы, с каким именем он собирался вас постричь?
– Да… Ему всегда страшно не нравилось мое имя, «языческое», и он норовил называть меня Афанасией… А постричь хотел Агафией. Мне это имя совсем не нравилось! Отчасти я потому и противилась его настояниям постригаться и оттягивала, – Афинаида усмехнулась. – Только уже накануне разгрома он решил дать мне имя Арсения…
– Какой глупый поп! Если б я постригал вас, я бы нарек вас, конечно, Евдокией.
– Почему? – спросила Афинаида, но тут же улыбнулась, вспомнив о супруге императора Феодосия Младшего. – А, ну да… А ведь меня в честь нее и крестили! Папа, правда, вообще крестить меня не хотел, но бабушка настояла, а мама тоже была не против – вроде «так положено»… Но моего имени нет в святцах, а папа категорически настаивал на нем, и решили крестить в честь Афинаиды-Евдокии.
– Что ж, в России, например, это даже принято: есть святые княгиня Ольга-Елена или князь Владимир-Василий. Христианские имена у них вторые, но крестят обычно с первыми, изначально тоже языческими.
– Правда? – удивилась Афинаида. – Я не знала. Интересно!
– У вас очень красивое имя! Кстати, вы не будете против, если я буду звать вас просто по имени?
– Что