расклевывал последние остатки съестного, я думал о том, на что потрачу деньги. По правде говоря, у меня уже давно вымечтался стройный план, как обойтись с внезапным зарубежным наследством, или, допустим, с найденным в огороде кладом Ивана Грозного, или с джекпотом в Спортлото, или с прочими столь же фантастическими незаработанными деньгами: купить квартиру на Воробьевых горах, поставить себе настоящий «сименсовский» телеграфный аппарат и заказать собрание Моцарта на пяти фирменных носителях. Затем взять отпуск минимум на полгода, валяться на диване, смотреть на Москву свысока, грызть фисташки, читать книги, листать комиксы, слушать нетленную классику и ловить кайф. И чтобы никакого тебе Филиппа Киркорова, ни-ни…
Однако все это счастье бездельника возможно при одном условии: если моя птичка – подлинный антик, а не новодел.
Первое, что проверяют эксперты «Сотбис», – биологический возраст носителя. За новоделов при качественной перезаписи тоже удается кое-что выручить, но это уже совсем не те деньги. Копию можно сбагрить историкам, а коллекционерам подавай оригиналы.
Я внимательно пригляделся к носителю. Судя по цвету радужки, окрасу клюва и размеру зрачка, моему сокровищу никак не меньше сороковника. Это – нижняя граница. Верхнюю мне на глазок ни за что не определить. Придется действовать строго по науке. Метод небыстрый, немного болезненный, зато сегодня самый надежный.
– Извини, бриллиантовый…
Пользуясь тем, что ворон углубился в шпроты и временно ослабил бдительность, я коварно просунул сквозь прутья клетки пинцет. Носитель, увлеченный едой, не сразу заподозрил подвох, а когда почуял неладное и каркнул возмущенно, было уже слишком поздно: одно из его рулевых перьев оказалось у меня в руке.
– Все-все, ешь и успокойся, – сказал я расстроенной птице, – больше никаких жертв, обещаю, это первая и последняя. У тебя ведь при себе нет паспорта с датой рождения, верно? Вот мне и приходится искать ее опытным путем. Если нам с тобой повезет, твой новый хозяин будет кормить тебя не шпротами, а такими сказочными суперделикатесами, какие мы, простые инспекторы ФИАП, не то что попробовать – даже вообразить себе не можем…
Я ножиком откромсал двухсантиметровый кусочек очина у основания стержня пера, упаковал трофей в маленький конвертик из вощеной бумаги и на мгновение задумался: кого из скворцов послать к Горчакову – Карла или Фридриха? Ладно, пусть летит Карлуша. Все-таки Фрица иногда подводит зрение. Недавно он перепутал два здания с колоннами и вместо МУРа влетел в Большой театр.
Вытащив скворца из клетки, я аккуратно обернул конвертик вокруг птичьей лапки и примотал его тонкой полоской скотча. Следующая фаза – набубнить месседж. Для этого я поднес Карла поближе к лицу, щелкнул пальцами, чтобы привести носителя в рабочую готовность, и медленно, по слогам, озвучил шрайб-команду:
– Ле-бе-да!
Скворец вздрогнул, зажмурился и замер. Теперь можно было писать.
– Привет,