что-то зашевелилось бы у них, и лишь слабые возгласы вырвались бы из груди по случаю освобождения от школы на год. Остальные эмоции остались бы там, где зреет светлое будущее, которое невозможно без школы.
Маша помнила, как в деревне Рита с Лёшкой Золотовым играли в пьяницу. Если кто-то «пропивал» туза, говорили, что пропили работу. Если короля – институт. Если даму – школу. Если валета – детский садик. А если десятку – ясли. Детской фантазии не хватало даже на целую колоду.
А, может, наоборот, Маша в какой-нибудь другой жизни училась в этой школе?
Первый день был лёгким. Маша не сомневалась, что так оно и будет. Торжество, предшествующее входу первоклашек в стены школы, было таким долгим и таким грандиозным, что сомневаться не приходилось: будни ещё не начались, учителя будут ещё некоторое время добрыми по инерции. Машу радовало, что была пятница. Значит, впереди выходные. И только после выходных начнётся школьная жизнь, полная трудностей. Хотя Рита убеждала Машу в обратном:
– Потом познакомишься со всеми. Привыкнешь к учителям. Поймёшь, что не так всё трудно. Дальше будет лучше!
Но Маша не верила сестре. Не может быть дальше легче.
Однако же опасения её были напрасными: первые учебные дни были похожи друг на друга и на первое сентября. Это были не простые дни, но и не такие уж трудные. Но Маша продолжала ожидать трудностей. Не может всё быть так легко, ведь мир так сложен, а она в нём ничего не умеет.
Классную руководительницу звали Мариной Анатольевной. Это была молодая, но строгая учительница. С некоторыми ребятами она обращалась очень грубо, и Маша её боялась. Хотя родным она говорила, что классная руководительница у них хорошая – и именно потому, что иногда позволяет себе сказать какую-нибудь колкость в адрес нерадивого мальчика, который забывал дома дневник или совершал ещё какую-нибудь провинность. Маше казалось, что родителям должна понравиться такая модель поведения учительницы, что они, узнав о строгости классной руководительницы, сами станут чуть добрее. Чисто инстинктивно Маша догадывалась, что общество – это самовосстанавливающаяся система с изначально заданными параметрами, и на четырёх Гитлеров обязательно придётся два Иисуса Христа. Если же Гитлеров окажется двое, то Иисус Христос останется в одиночестве.
Но родители, похоже, не верили Маше. Марина Анатольевна казалась им интеллигентной и скромной. Впрочем, постепенно Маша и сама стала приходить к такому выводу. И этому не в малой степени поспособствовало то, что в соседнем кабинете была ещё более строгая учительница. Дверь в том кабинете часто оставалась открытой, и Машин класс прекрасно слышал потоки брани, вырывающиеся из уст полной и вечно недовольной классной руководительницы параллельного класса. В таких случаях даже Марина Анатольевна не могла сдержать улыбки – и сразу же становилась доброй, привычной, своей. Становилось приятно от сознания своей причастности именно к своему классу. Если б не было в мире агрессии, то не было бы,