остановится – о ужас! —
умру я тут же… Как так? Почему же?
А я не захочу… Ужель всегда
на волоске от гибели я буду?..
Закроются глаза, и все забуду?..
40
И до сих пор, признаюсь, не могу,
когда пред сном в расслабленном покое
лежу в кровати, ощущать рукою
биенье сердца, лежа на боку
иль на спине, – я тут же убираю
свою ладонь с груди или совсем
меняю позу, чтобы без проблем
расслабиться, заснуть, – не понимаю,
что так гнетет сознанье, но оно
в такой момент всегда напряжено.
41
Хотелось бы мне рассказать, конечно,
еще о детском саде что-нибудь.
О том, как светит солнце, дышит грудь
легко и радостно, как время бесконечно
от завтрака до полдня, как вкусна
морковка, что украдена со склада
подвального, и как умело надо
ее очистить, – просто – оба-на! —
берешь осколок стеклышка и острым
елозишь краем по бокам. Все просто.
42
Еще хотелось также рассказать
о радуге, о тополином пухе,
который, как в саду ходили слухи,
тому, кто изловчится пух поймать,
но только на лету, приносит вести
счастливые в конверте. Как тут мне
не вспомнить о слепом дожде, о дне,
когда мы отравились с кем-то вместе,
наевшись в палисаднике корней
каких-то трав… Намучились, ей-ей…
43
Анютины ли глазки вспоминаю
на клумбах в детском саде, иль укол
болезненный мне в попу, иль футбол
внутри двора, где я один играю
против троих, иль мотороллер вдруг
я вспомню трехколесный, что продукты
возил нам в садик, иль в тарелке фрукты
на столике, иль вспомню как паук
полз по стене, иль запах свежей стружки,
иль перья развороченной подушки, —
44
все хочется мне в стих перетащить,
чтоб сохранить прошедшее на память.
Но расскажу свой детский ужас – нам ведь
и это ценно, – а потом уж – фьить! —
перенесемся в женский душ для взрослых.
Мне отравлял жизнь в детском том саду
один фантом: кирпичную трубу
боялся я, что устремлялась в воздух
недалеко от садика, и ей
обязан я печалью светлых дней.
45
Возможно, что какой-нибудь котельной
принадлежала та труба, но суть
не в этом вовсе, помню эту жуть
и страх мой ежедневный, неподдельный,
что упадет на детский сад труба.
Особенно, когда труба на фоне
бегущих облаков как бы в наклоне
стремилась пасть на головы, туда,
где я, задрав башку, среди народа
смотрел на верх трубы с громоотводом.
46
Но вот, пожалуй, все, что я сказать
хотел