Жанна Бочманова

Остров


Скачать книгу

деревенских. А во-вторых, ругался он хоть и грозно, но Юле вот нисколько страшно не было, потому как сразу после бури, Гореславский остывал и тут же предлагал мириться.

      Жил художник практически в самом центре Москвы, на Кутузовском проспекте в доме с башнями, портиком и колоннами. В первый день Юля с любопытством в квартиру зашла: думала, если уж у свекрови ее все в хрустале, да в фарфоре, то уж у художника, да еще знаменитого и вовсе Версаль, не иначе… Но нет, обстановка в квартире оказалась простой и чуть ли не аскетичной. Никаких тебе вензелей на лепнине, да и лепнины не было – причудливой формы потолок с выступами, с подсветкой, еще с какими-то дизайнерскими примочками. Кругом по стенам картины развешены, а еще книги, много-много книг.

      Приехав в Москву, сразу же позвонила свекрови. Та разговаривала с ней сухо, да Юля другого от Людмилы Ивановны и не ожидала. Она-то с Ванечкой поговорить хотела, голосочек его услышать, но и этого свекровь ей не позволила. Нечего, мол, ребенка расстраивать, он только-только успокоился. Так вот трубку и бросила. Юля даже про Костю спросить не успела: что с ним, где он, как он. Нет, поняла она, не отдаст ей свекровь сына. Никогда. Выход один – заработать денег, забрать Ваньку (выкрасть, если надо) и уехать куда-нибудь далеко-далеко. Да где угодно согласна жить, лишь бы подальше от этих людей, чтоб не видеть, не слышать. Георгий Арнольдович обещал платить пятьсот долларов ежемесячно. Юля быстро в уме подсчитала, сколько примерно надо на съем квартиры, да на тот период пока она работу не найдет. Жаль только, что все это время Ваня без нее проживет, не зная, как она по нему скучает, да еще наверняка свекровь ему гадостей про нее наговорила!

      Вот если бы Гореславский согласился Ванечку у себя поселить? И тут же себя одернула – ишь, какая шустрая – посади ее за стол, она и ноги на стол… Ей и так Гореславского никогда не отблагодарить за все, что он для нее сделал и делает, да и чем она его отблагодарить может? Разве что… Она обдумала мысль, пришедшую в голову, и решительно сжала кулачки. Ей терять все одно нечего, да и кто ее теперь осудить сможет? Она сама по себе, сама себе хозяйка, и себе и своему телу.

      В один из вечеров Гореславский домой пришел и с порога зычно поинтересовался:

      – А чем это у нас пахнет?

      За это «у нас» Юля тоже была ему благодарна.

      – Ужином! – крикнула она из столовой, где спешно складывала красивым бантом последнюю салфетку.

      – Етить твою… через коромысло, – Георгий Арнольдович любил иногда так… замысловато выражать свои чувства.

      Юля улыбнулась и сделала приглашающий жест. Гореславский оглядел нарядно сервированный стол. Свечи Юля не решилась зажечь, а так все было по правилам – и салфетки, и вилочки, и ножички, и хрусталь.

      – Это что же Вероника Васильевна так расстаралась? – спросил Гореславский.

      Приходящая три раза в неделю домработница, конечно, здесь была ни причем, но Юля кивнула и улыбнулась:

      – Просто захотелось чего-то вкусненького, вот мы с ней и придумали…

      – А