Охраняю этот поезд, и тебя в том числе.
Не залитые остатки моего мозга вспомнили, что поезд литовский, хотя акцента у офицера я не уловил.
– Наш полицейский? – задал я уточняющий вопрос, не сообразив, что и ему моя национальность неизвестна.
– Мусор. Милиционер. Так понятнее? – расставил он все точки над i и дружески похлопал меня по плечу.
Вообще-то, он во время дежурства не пьёт, но в этот вечер у него на душе погано – есть подозрение, что пока он разъезжает по Прибалтике, его жена ходит налево.
Я давненько детективов не читывал, и мне было нечего ему посоветовать в плане того, как вести расследование этих подозрений. Но иногда говорить даже излишне. Нужно просто дать человеку выговориться, чтобы ему полегчало. И я очень внимательно слушал. А чего ж не послушать того, кто постоянно подливает мне за свой счёт?
Бутылка подошла к концу, а старлей чувствовал, что не допил.
Да и я к тому моменту начал понимать смысл поговорки «Аппетит приходит во время еды».
И когда офицер предложил пройти в его купе и откупорить что-нибудь ещё, я с радостью откликнулся на его призыв.
Он пытался позвать и Михаила, но тот отказался:
– Я спать. Лёха, может тебе тоже хватит? А то тебя уже штормит конкретно. И время уже не детское, прибытие не проспи.
– Это от шатания на стыках рельс качает, – возразил я, хотя уже и вправду едва держался на ногах.
Я исхитрился повернуть часы так, чтобы на них попадали лучи света от фонарей, освещающих пути. Прибываем ровно в девять. Часы показывали полвторого, время московское.
– Нормально! – повысил я голос на Михаила и широко махнул рукой, – истинный русский офицер может до четырёх утра бухать, а к семи быть гладко выбритым на поднятии флага!
– Ты, вроде, матросом служил, а не офицером – заметил Миша, поудобнее растянулся на полке и сладко зевнул.
– Ну что за люди, лишь бы до столба докопаться, – притворно возмутился я со смехом, – ладно, будь здоров, не кашляй.
И отправился в соседний вагон вслед за полицейским.
В его купе на нижних полках неуклюже развалились тела ещё двоих его сослуживцев, заливисто похрапывая.
– Ну и как с такими бухать? – показал на них старший лейтенант, – а ты молодец, крепкий, настоящий русский мужик, – тут он ещё раз похлопал меня по плечу, а затем открыл бутылку неизвестно чего.
Следующий кадр, который я помню – это рассвет.
Прямой солнечный луч в окне резанул мне глаза.
Поезд тормозил в городских кварталах.
– Надо отлить, а то на станциях запирают, – всколыхнулась первая мысль, отчего я подорвался так резко, что ударился головой о верхнюю полку, и похмельная головная боль резко отозвалась в обоих висках.
Только тогда я сообразил, что в литовском поезде установлены биотуалеты, работающие вне зависимости от остановок.
Напротив меня Михаил уже заправил постель и сидел за столиком, разгадывая