мере, в том, что касается – о ландшафте ниже – прочей флоры и фауны – очевидно, что любая постройка вносит искажения в биологический мир?
О микробах речь уже шла. Безусловно они вторгались в незнакомую им реальность и некоторым образом её переделывали. Не столь уж странным было бы предположение о том, что мегафауна всех континентов, за исключением Африки и Антарктиды – в данном случае по преимуществу морские обитатели – пострадала от них, а остальные виды преобразились благодаря им, но совершали ли что-то наши предшественники самостоятельно, и если да, то в каких масштабах и как это сказалось на тех, кого это затронуло?
Ключ нашего успеха – это всеядность. Она означает, что при исчезновении прежних источников пищи мы всегда в состоянии перейти на другие, тогда как все остальные виды попросту уходят в небытие, если пропадает привычная им форма калорий. Вы никогда не задумывались о том, что при столкновении в человеком вымирали далеко не все животные, но лишь – как правило – самые крупные и по всей видимости узко специализированные? Вряд ли, но давайте зададимся этим вопросом прямо сейчас. Как так получилось?
Вернёмся в уже описанную выше иллюстрацию. Мы на незнакомой нам земле, и первое, что мы совершаем – это устраиваем пожар. Пока всё замечательно. Однако очевидно, что жечь всё без конца мы не вправе, и надо начинать изучать новую для нас территорию, если, конечно, мы хотим на ней задержаться. Со временем выясняется, что можно жить в ладу с тем, что нас окружает – тем более что так было в прошлом, но на другой земле – достаточно только соблюдать нехитрые – или сложные, это не так критично, как кажется – правила совместного существования с теми, кто оказался рядом с нами – или к кому мы напросились бесцеремонно в гости – и, собственно, именно это однажды и происходит. Но что случается с теми, кого мы либо напрямую убили, либо лишили еды, либо заразили нашими патогенами? Всё правильно, они не успевают приспособиться и погибают, причём безвозвратно. Какая участь постигает тех, кто уцелел? Всё верно, мы становимся их соседями.
Заметьте, благодаря своей всеядности мы мало, если хоть что-то теряем. И количество, и качество употребляемых нами калорий остаются теми же и, более того, они относительно быстро стабилизируются как в своей конфигурации, так и в во всех своих витальных для нас характеристиках. Т.е. достигается баланс между человеком и его средой обитания, и отныне он обычно не нарушается – хотя эксцессы, разумеется, не исключены. Но при чём тут культура?
В последнее время почти все мы привыкли глядеть на себя как на венец творения, как на вершину эволюции, её чуть ли не главную цель. Даже многие учёные на полном серьёзе говорят о том, какие удивительные мы создания, и пытаются выяснить, в чём лежат корни нашей исключительности. Проблема, однако, состоит в том, что такой подход есть относительно недавнее явление, обусловленное по большей частью теми финальными делениями наших технологических бактерий, которые слишком явно выделяются