этот счёт. Сейчас, так и быть, поддержу его авторитет перед остальными. Отцу, не Миргородскому по крови, и так приходилось нелегко среди наших снобов.
Дебаты (сказать вернее: дрязги, распри, крики…) продолжались ещё с полчаса, потом решено было разойтись, чтобы после похорон обсудить всё заново. Нотариус сразу повеселел. Он, кажется, уже внутренне готовился к тому, что в его кабинете произойдёт смертоубийство. Или даже побоище.
После духоты тесного помещения улица встретила приятным освежающим морозцем. Ненадолго: мы тут же забрались в отцовскую машину. За рулём сидел папин водитель, Марк Евгеньевич. Он, как и Валентин Петрович, уже много лет работал на наш клан. До того как прадед попал в больницу, был его бессменным шофёром.
Отец занял пассажирское место, а мы втроём: я, мама и тот самый Валентин Петрович, кое-как уместились сзади. Арон с Леной и бабушкой Софией ехали на другой машине. Остальные разъехались по домам.
– Что за жизнь, за что мне это всё, – продолжал сетовать отец, пока Марк Евгеньевич аккуратно выводил машину на главную магистраль города. – Столько лет…
– Максим, – успокаивающе протянула мама. – Не волнуйся, тебе вредно. Давление поднимется.
– Да чёрт с этим давлением! Ты понимаешь, что это значит? Мы потеряем всё! Всё! Всё отойдёт этому чёртовому фонду, чёрт бы его побрал!
– Пап…
– Молчать! – крикнул он.
Я осеклась. Похоже, выбрала неудачный момент.
– Ты! – отец обернулся и наставил на меня толстенький палец. – Ты выйдешь за одного из штольцевских гусей! Ни слова возражения! Ни один чёртов фонд ни гроша от меня не получит!
– Папа, я не могу! Я… у меня есть парень!
– Да твой парень жалкая сопля! Выкинь его из головы вообще! Ни мозгов, ни характера! Если он посмеет заявиться ко мне на порог, я велю охране гнать его взашей!
– Максим, – укоризненно вставила мама, но отец только отмахнулся.
Я сообразила, что он говорит о Диме. Уже хотела было вывалить всё: и что Дима мне ни на черта не сдался, и что я познакомилась с парнем, который действительно что-то из себя представляет, и что папа обязательно поймёт меня, когда с ним встретится.
И закрыла рот, потому что явственно вообразила, что папа ответит.
Познакомились в ночном клубе? На третий день сделал предложение? Как его зовут? Где он работает? Что ты вообще о нём знаешь?
– Алло! Костя? – отец тем временем вытащил мобильник. – Подготовь мне всё, что у тебя по Штольцам! Чтобы лежало у меня на столе к обеду. Нет, по всем не надо, только те семьи, у которых есть молодые парни. Да, всю подноготную. По связям тоже там прошерсти, внебрачные дети, любовницы. Не старше, – он прервался и одарил меня изучающим взглядом, – не старше тридцати пяти, не младше двадцати. Жду.
– Пап, ты серьёзно?!
– А что ты думала? – снова раскричался отец. – Что мы отдадим фонду всё? И будем жить на улице? Нет уж, выйдешь как миленькая! Главное – забеременеть. Штольцы ни хрена не получат. Главное ребёнок, а там потом со штольцевским