как хорошо вдруг оказаться вне цивилизации, – рассуждал Вальтер, разомлев от жары и быстрой смены жизненных интерьеров. Он держал двумя руками позолоченную чашку из китайского сервиза и ловил носом волнообразные струйки пахучего пара, исчезавшие в его крупных волосатых ноздрях, стоило ему лишь втянуть мятный запах любимого чая на травах. – Индустриальный мир весьма скучен, – продолжал Вальтер, мешая мельхиоровой ложечкой сахар в фарфоровой чашке. – Западный человек прекрасно адаптирован к современной промышленной среде. Но это скорее не адаптация, а прямая зависимость от невидимых экономических схем, подчиняющих личность передовому технологическому процессу, который приносит немалое материальное вознаграждение и солидный общественный статус. Но далеко не каждому, достигшему финансовых успехов, удаётся сохранить свою личность гармоничной и целостной.
Вальтер взял с подноса вторую чашку и взглянул на меня исподлобья:
– Вот где на самом деле проблема! Оголтелый успех с непредсказуемыми последствиями для собственного здоровья или самосохранение при минимальном потреблении материальных благ?
Шмитц допил чай и поблагодарил Веру за завтрак.
– Какой всё же вкусный здесь хлеб, – сказал он суетившейся у стола хозяйке. – Обедать будем в два часа. А сейчас пойдем в сад.
Состояние растительности в цветнике Вальтера вполне удовлетворило. Пышные ряды отборной герани поражали безудержным буйством красных и белых соцветий. Рядом капли росы приглушённо блестели на лепестках кофейных бегоний. Легкомысленные тёмно-оранжевые бархатцы испускали терпкий медовый аромат.
– Мне кажется, ты прекрасно проводишь каникулы, – сказал Вальтер, внимательно осмотрев благоухающую клумбу. – Кстати, у меня есть для тебя обнадёживающая новость. Это касается твоих занятий искусством. Но об этом поговорим позже. А пока расскажи, как тебе здесь живётся.
Мы сели на пластмассовую летнюю скамейку, и Вера, всё это время сопровождавшая нас, ловко подложила под спину Вальтера подушку. Мой рассказ содержал в основном описание прелестей местной природы и моря. О своих скупых на события буднях я промолчал. Вальтер сосредоточенно слушал меня и удовлетворённо кивал головой. В его понимании каникулы я проводил плодотворно.
Вера принесла десерт, и мы приступили к взбитым сливкам с клубникой.
– Знаешь, Андрюша, я практически получил согласие известной гамбургской галереи на проведение твоей выставки, – спокойно сказал Вальтер, проглотив скользкую пурпурную ягоду.
Я мужественно воспринял эту новость и каким-то неведомым усилием сдержал жуткий по силе приступ восторга, который чуть было не завершился истошным криком на весь сад.
– Я думаю, тебе небезразлична судьба Анжелы. – Шмитц резко сменил тему и быстро покончил с десертом. Он взял со стола портсигар. Переход от сладостей к табачному дурману он свершал без раздумий. – Твоя мать посещает сейчас курсы немецкого языка… Да-да, не