в одиночестве, в холодной постели, но и убеждал себя продумать достойное объяснение своего нового «увлекательного», да еще столь позднего приключения. Но как же мне было тяжело: я никак не мог справиться с памятью, что неудержимой и своенравной волной затягивала меня в свою глубину. И в какой-то момент, я даже не заметил, как поддавшись ей, точно по волшебству, я вдруг опять оказался под сенью каштанов. Я увидел почти исчезнувшие солнечные лучи (они слились в один затухающий вечерний свет), себя, стоящим на коленях перед трупом Мастера и услышал парализующий меня чудовищный крик.
Кошмарный вопль звучал по нарастающей и нес в своей основе что-то такое, от чего мое самообладание съежилось и попыталось забиться в глубь души. Достигнув апогея, крик обрывался и через мгновение возникал снова.
Преодолевая охватившую меня скованность, я поднялся на ноги и повернулся в сторону, откуда слышался вопль. На мгновение возникла тишина, затем крик повторился опять, и из зарослей кустов, метрах в ста от меня, выскочил… человек?
Человек! В светлом балахоне с капюшоном, скрывающем голову, он рывками бежал вперед и молотил руками воздух, точно отмахивался от преследующей его орды ос.
Лишь только я убедился в человеческой природе кошмарного вопля, как почти предавшее меня самообладание поспешило вернуться. За долю секунды я не только решил, что под балахоном скрывается мужчина (возможно, тембр голоса тому поспособствовал), но и успел удивиться – чего же он так орет?
Меж тем события разворачивались с невероятной быстротой. Балахонщик метался по краю огромной лужайки, отделяющей каштаны со скамейкой от лесистой части парка, и, судя по хаотичным, рваным и непонятным движениям, пребывал в совершенно неадекватном состоянии. Иногда он забегал за деревья, потом опять возвращался на простор лужайки и, не прекращая орать, махал руками.
Аккуратно, стараясь не наступать на залитую кровью траву, я вышел за пределы кровавого круга и, подгоняемый обострившимся любопытством, осторожно двинулся навстречу вопящему субъекту. Между нами оставалось, наверное, метров пятьдесят, когда человек описал по лужайке дугу и в очередной раз устремился к посадкам.
Случайно или нет, но перед ним оказалось самое здоровенное древо, и человек со всего маху, едва ли не ускорившись перед этим, врезался в него. Послышался глухой звук удара, тело в балахоне словно спружинило от ствола, отлетело в сторону и упало на землю. Поляну и окрестности тут же накрыло почти вещественной тишиной.
Когда жуткие вопли оборвались, я побежал к лежащему на земле, но, сделав с десяток шагов, ошарашено замер на месте. То, что я увидел, вряд ли бы могло уложиться в голове нормального человека, но прекрасно вписывалось в сегодняшний вечер: крошечное грозовое облачко зависло аккурат над распростертым телом и атаковало его миниатюрными, но самыми что ни на есть всамделишными молниями. Затем я увидел небольшие клубы разноцветного дыма – грязно-зеленые, белесо-бурые, темно-фиолетовые, – ядовитыми испарениями поднимающиеся над светлым балахоном и растворяющиеся в воздухе в полуметре