заставь меня поверить, что Кристофер не замешан в этом деле, что все те тонкие ниточки, которые ведут к нему, всего лишь случайность или моя фантазия.
– А зачем? – улыбнулся, а она вдруг сжалась как от холода, – Зачем мне переубеждать тебя, Ева? Я просто захотел тебя. Ничего более.
***
Непробиваемая стена. И можно в неё долбиться сколько угодно – она не рухнет. Он закрыт настолько, что не слышит моих вопросов. Точнее, предпочитает не замечать их, отвечая только на те, которые считает нужным. И только таким образом, чтобы смутить, чтобы привести в растерянность или разозлить. И его глаза. В них снова тот самый похотливый блеск. Языки пламени. Заметались, заплясали, изменился взгляд, став тяжёлым. Инстинктивно прикрыла грудь рукой, стараясь не думать о том, почему даже сейчас, после всего, меня кидает в жар от этого взгляда, почему приливает кровь к щекам и сердце стучит как бешеное от этой близости к нему.
– Ты обещал мне ответы, Дарк. И только поэтому я здесь.
И тихий смешок, который он прикрывает кулаком, и тут же придвигается ближе, чтобы смыть шампунь. Делает это настолько сосредоточенно и серьёзно, что на какой-то момент я застыла, невольно любуясь тем, как напрягается его рука, как поджаты губы и падают на лоб чёрные волосы. Его лицо…я не знаю, как объяснить себе, но не могу избавиться от ощущения, что ему нравится это. Господи…он на самом деле больной? Иначе почему касается моих мокрых локонов так осторожно, словно они сделаны из хрусталя. И я становлюсь такой же больной с ним, потому что приходится впиваться ногтями в собственную ладонь, запрещая себе расслабляться, млеть от его запаха его тела и горячего дыхания, касающегося моего влажного тела, когда он заговорил.
– Девочка сохранила иллюзию выбора, – тихо произнёс, по-прежнему не глядя, теперь уже зарываясь пальцами в мои волосы и нежно, так безумно нежно массируя голову, что я задерживаю дыхание, что замирает сердце, и начинают путаться мысли. Вот сейчас. Всего лишь от тихих…да, мне кажется, что они именно такие, его прикосновения сейчас – тихие, погружающие в безмолвие, разливающие по всему телу странную негу. Она там, под кожей, медленно вьётся паутина блаженства, оплетая сосуды, заставляя вздрогнуть от холода, когда этот контакт вдруг прерывается. Вздрогнуть от осознания, что он ещё никогда вот так не прикасался ко мне. И тут же издевательской мыслью: он никогда и на привязи тебя не держал.
– Всего лишь напоминает тебе об условиях нашей сделки.
– Смелая?
Растирает мочалкой мои плечи, спину, а я кусаю губы, чтобы не сорваться, не закричать, требуя, чтобы убрал свои руки от меня. Свою горячую ладонь, обжигающую до какой-то невыносимо сладкой боли даже в воде.
– Ты ведь не мог оставить дело…
Медленно покачал головой, убирая волосы с шеи и проводя по ней мочалкой, а мне кажется, что касается он не кожи, а под ней, прямо по нервным окончаниям, так мучительно, просто непередаваемо медленно.
– И что ты узнал ещё?
– На самом