расклеивают свои бумажки. Я им повторяю, что все местные подрыватели уже давно за решеткой, – он кивком указал на здание тюрьмы. – А они все ходят и ходят.
Одно из объявлений было наклеено прямо на прилавок, и хозяин оторвал его, чтобы показать такое же под ним. Из-под прозрачной от клея бумаги просвечивал еще один листок, по которому бледной диагональной тенью шли слова «обращайте внимание».
– В Уайтхолле они тоже повсюду, – сказал Таниэль и достал из кармана часы. – Сколько вы за них дадите?
Хозяин взглянул на часы, потом посмотрел еще раз и покачал головой.
– Нет. Эти его штуки я брать не буду.
– Почему? Чьи?
Хозяин ломбарда рассердился.
– Послушайте, вам не удастся снова поймать меня на этот трюк. Двух раз более чем достаточно, благодарю покорно. Великолепные исчезающие часы – это потрясающий фокус, кто бы сомневался, но вам стоит попробовать его на ком-нибудь другом, кто его раньше не видел.
– Но это не трюк. О чем вы вообще говорите?
– О чем я говорю? О том, что они здесь не останутся, так ведь? Мне их продают, я даю за них хорошие деньги, а на следующий день проклятая вещица исчезает. Об этом все в городе говорят, это не со мной одним случилось. Проваливайте отсюда, пока я констебля не позвал.
– Но у вас тут целый шкаф часов, и, вроде бы, они никуда не исчезли, – запротестовал Таниэль.
– Но вы же не видите здесь таких, как эти, не так ли? Убирайтесь, – он вытянул из-под прилавка ручку крикетной биты и продемонстрировал ее Таниэлю.
Таниэль поднял руки в знак того, что сдается, и вышел из лавки. На улице ребятишки играли в индейцев, и ему пришлось обойти их. Он обернулся на ломбард, ему хотелось вернуться и спросить имена людей, пытавшихся продать часы до него, но он опасался, что не только ничего не узнает, но еще и схлопочет удар крикетной битой. Расстроенный, он вернулся домой и положил часы на стул, служивший ему туалетным столиком.
Если хозяин ломбарда говорит правду, Таниэлю не удастся сбыть часы с рук. Он почувствовал напряжение и покалывание в мышцах спины, как будто кто-то воткнул твердые кончики пальцев ему между позвонков. Заведя руку за спину, он надавил большим пальцем на болевую точку. Мошенники вполне могли устроить трюк с дорогими часами, а он сам иногда забывает запереть дверь. Маловероятно, что некто дважды забрался к нему в комнату, завел часы и сделал так, чтобы Таниэль не смог от них избавиться. К тому же для того, чтобы привести в смятение владельцев всех лондонских ломбардов, таинственному незнакомцу пришлось бы потратить уйму денег. Однако, несмотря на все попытки мыслить рационально, Таниэль по-прежнему ощущал беспокойство.
На следующий день, придя на службу, Таниэль извлек из ящика своего стола засунутую под пачку «Липтона» форму для завещания. Листы были шершавыми от чайной пыли. Смахнув ее, Таниэль начал заполнять графы аккуратным разборчивым почерком. Когда он описывал часы и место, где их можно будет найти, капля чернил, сорвавшись с кончика его пера, образовала