на Андрона, он, давая ему возможность исправить создавшуюся ситуацию недоверия, прищурив один глаз так, чтобы Андрону было понятно, что он готов на многое закрыть глаза, если он, конечно, будет откровенен с ним, с дальним посылом спрашивает его:
– А ты в этом уверен?
Ну а Андрон, что за несносный человек и самоуверенная бестолочь, которая от кого-то там услышала, что при любых обстоятельствах никогда нельзя терять самообладания и всегда нужно демонстрировать уверенность в своей правоте, теперь пытается так себя вести и в таком качестве себя показывать. Правда Андрон не настолько самоуверен в себе, чтобы со всего маху дать кулаком по столу так, чтобы вся посуда с него подлетела вверх, а затем, когда чашка с кофе зацепит собой нос Свята, крепко ему заявить, – Да мол, уверен я, козлина!
Но он не может так себя повести, а всё потому, что Андрону уже частично указали на то, что бывает с такими слишком самоуверенными типами и его хватило только на одну обтекаемую фразу. – Насколько мне позволяет память. – С сожалением за то, что больше ничем помочь не может, сказал Андрон.
– Ладно. Не хочешь говорить, пусть будет по-твоему. – С таким глубоким разочарованием за Андрона сказал Свят и при этом так для него тревожно на него посмотрел, что у Андрона похолодело в душе и ему непременно захотелось доказать Святу, что это всё не так и что он не совсем пропащий человек, как о нём думает Свят. – А с чего это ты взял, что я так про тебя, сволочь, думаю? – спросит его Свят, после того как Андрон попытается убедить его в обратном. – Ну а что я ему на это скажу? – задался вопросом к себе Андрон, после того как предположил, что ему ответит Свят и решил, что лучше будет того ни о чём не спрашивать.
Свят же тем временем ещё раз глубоко по пропащую душу Андрона вздохнул и, переведя своё внимание от него (типа, что я здесь не видел кроме самообмана и бесконечной глупости) в зал, принялся там смотреть на что-то такое, до чего же для смотрящего на лицо Свята Андрона интересное, что тому так и подрывалось обернуться назад и посмотреть на то, что там такого, может даже напрямую касающегося его интересного, увидел Свят. Но Андрон каждое мгновение помнил и на своей ноге ощущал невозможность такого своего самовольного поведения и поэтому был вынужден претерпевать эти, самые страшные на всём белом свете мучения – испытание любопытством, которые в своё время свели на нет пребывание человека в раю (что и говорить, а Свят страшный человек).
Что же касается Свята, то судя по тому, что он своё внимание к чему-то там интересному в зале разделял с вниманием к Андрону, то он не случайно себя повёл таким образом. А это был один из его психологических приёмов в работе со слишком самоуверенными гражданами, разум и глаза которых затмевало собственное я. Он таким образом, всем им, а в частности Андрону, показывал, что мир спокойно и без его участия существует, и если он будет и дальше упираться в своём упрямстве,