молчаливый и задумчивый. Они долго искали серебро в горах Невады и теперь возвращались в Солт-Лейк-Сити в надежде собрать денег, чтобы начать разработку открытых месторождений. Этой идеей он был увлечен не меньше своих товарищей, но только что описанный эпизод повернул его мысли совсем в иное русло. Встреча с юной девушкой, лишенной и намека на жеманство, чистой и свежей, как горный ветерок, пробудила вулкан, дремавший в глубине души Хоупа. Когда она скрылась из виду, он понял, что в его жизни наступил решительный перелом и никакая торговля серебром, да и вообще ничто отныне не имеет для него такого значения, как вспыхнувшее в нем всепоглощающее чувство. Любовь, загоревшаяся в сердце Хоупа, отнюдь не походила на мимолетное мальчишеское увлечение, это была неистовая, пламенная страсть взрослого мужчины с властным и волевым характером, привыкшего всегда добиваться того, чего он хочет. И Хоуп поклялся себе, что и теперь ни за что не отступит и добьется своего, если только это в пределах человеческих сил и возможностей.
Он навестил Джона Феррье в тот же вечер и потом приходил часто, пока не стал в доме своим человеком. Джон, погруженный в свои повседневные труды, последние двенадцать лет был отрезан от мира и очень мало знал о том, что происходит за пределами долины. Джефферсон Хоуп многое порассказал Феррье, причем так увлекательно, что это было интересно не только ему, но и Люси. Один из пионеров в Калифорнии, Хоуп знал удивительные истории о том, как создавались и рушились состояния в те безумные «золотые» времена. Был он и старателем, и охотником, ставящим капканы, и добытчиком серебра, и ковбоем. Едва откуда-нибудь веяло духом приключений, Джефферсон Хоуп тут же устремлялся им навстречу. Скоро старик фермер уже души в нем не чаял и не уставал восхвалять его достоинства. Люси слушала расточаемые Хоупу похвалы молча, но румянец, разгоравшийся на ее щеках, и счастливое сияние глаз свидетельствовали о том, что юное сердце Люси уже принадлежит не ей. Простодушному отцу, возможно, было невдомек, что означают эти признаки, зато мужчина, завоевавший ее привязанность, прекрасно все понимал.
Как-то летним вечером, галопом проскакав по дороге, он подъехал к их воротам. Завидев его, Люси поспешила ему навстречу. Накинув поводья на столбик ворот, Джефферсон Хоуп пошел по дорожке, ведущей к дому.
– Люси, я уезжаю. – Он сжал в руках ее ладони и нежно заглянул ей в глаза. – Я не прошу вас уехать со мной сейчас, но последуете ли вы за мной, когда я вернусь?
– А когда это будет? – спросила она, вспыхнув.
– Месяца через два, не позже. Тогда, дорогая, я приду за вами. И никто не сможет нам помешать.
– А как же отец?
– Он согласится, если дела на рудниках пойдут хорошо. А в этом у меня нет сомнений.
– Ах так! Ну что ж, если отец не возражает, мне нечего добавить, – прошептала Люси, прижавшись щекой к его широкой груди.
– Слава тебе, Господи! – осипшим от волнения голосом сказал Хоуп и, склонившись, поцеловал ее. – Тогда решено. Чем дольше я здесь простою, тем труднее мне будет уйти. Друзья ждут меня в каньоне. До свидания,