не так! А теперь иди к себе. Я тобой крайне недовольна.
– Я вернусь ко двору на Рождество, если не раньше! – заупрямилась Филиппа. – Даже если придется в одиночку ехать до самого Гринвича. А здесь не останусь. Ненавижу Фрайарсгейт и почти возненавидела тебя за приверженность к этому чертову имению! Ты не понимаешь меня и никогда не понимала!
И Филиппа в слезах метнулась наверх.
Розамунда глубоко вздохнула и, развернув письмо, прочитала в третий раз. С той самой минуты, когда она привезла Филиппу ко двору, было ясно, что она потеряна для матери. Недаром она держала дочь дома до двенадцати лет. Все это время Филиппа совершенствовала греческий, латинский и французский, сражалась с иголкой, пока не овладела искусством вышивания, выучила все возможные танцы, пела, играла на лютне и маленькой ирландской арфе так, что окружающим ее музыка казалась ангельской. Мылась куда чаще, чем остальные дочери Розамунды, и ухаживала за своим лицом, как за редкостным сортом роз. Заставляла Люси утром и вечером расчесывать длинные рыжеватые пряди, проводя по ним щеткой сто раз, готовилась к придворной жизни и своему положению фрейлины королевы. И в пятнадцать лет ей предстояло обручиться со вторым сыном графа. Филиппа жила именно так, как ей хотелось. До последнего времени.
– Вижу, ты выдержала шторм, – хмыкнула Мейбл, садясь рядом.
– С трудом, – покачала головой Розамунда. – Она очень сердита. Я сказала, что она не вернется ко двору, пока не изменит своего поведения. А она ответила, что вернется, даже если придется идти туда пешком. Я никогда не была такой упрямой!
– Была, и еще какой, но тогда дело касалось Фрайарсгейта и тех, за кого ты, как хозяйка, отвечала. А Филиппа превратилась в эгоистку. Может, она всегда была такой, но мы этого не замечали, потому что она была ребенком. Она заботится только о жизни при дворе и о себе. Если бы ты видела, как она презирает Бесси, которая так любит эту землю!
– Я должна поговорить с Томом, – коротко бросила Розамунда.
– Не с Логаном? – удивилась Мейбл.
– Нет. Пусть Логан мой муж, но он никогда не понимал меня во всем, что касается Фрайарсгейта. Это его единственная слабость, – улыбнулась она. – А вот Том поймет и подскажет, что делать с Филиппой. Логан же выдаст ее за первого попавшегося подходящего жениха, которого только сможет найти, а остальное не его забота. Мой муж не станет мириться с дурным поведением падчерицы. Нет, Том должен приехать как можно скорее, ибо, если я останусь здесь надолго, появится Логан и тогда начнется ад. Как отчим, он имеет право даже побить ее и, вне всякого сомнения, если посчитает необходимым, возьмется за ореховую розгу. И, между нами говоря, она давно на это напрашивается.
– Но как мужчина может пороть дочерей?! – в ужасе пробормотала Мейбл.
– Он человек грубый, хотя и не жестокий, и пару раз задал трепку Александру да и моему маленькому Джейми. Оба ужасные озорники, как тебе известно. Не то что Джон, милый тихий мальчик. Так что скорее посылай за Томом.
– Уже.