у матери есть крыша над головой и терпеливые слушатели, пусть лучше она живёт где-нибудь подальше. Например, на другом континенте, раз уж гатуры не пускают людей на дальние планеты.
Вначале он честно хвастался своими успехами. Приезжая домой, с затаённой надеждой ждал: вот сейчас она меня оценит, поймёт, будет гордиться сыном! Но каждый раз Вирия находила повод к чему-нибудь придраться, и её сын чувствовал себя законченным идиотом без всяких перспектив в жизни. Чем больше он взрослел, тем отчётливее проступали в Итеро отцовские черты, и всё меньше принимала его мать.
– Да что ты за человек такой неправильный?! Посмотри на сына Амары, посмотри на близнецов Ферис! Все выросли людьми толковыми. У каждого своё дело, родителям помогают, при семье. Нашел бы и ты девчонку ладную, поселился рядом с матерью, делом бы занялся. Куда тебя нечистый всё несёт? Страны ему дальние подавай, как папаше твоему, чтоб ему пусто было! Здесь что, еда горчит или девицы страшнее? – заводила она каждый раз свою любимую песню, стремясь привязать выросшего сына к родной калитке. Не получалось.
Поняв, что родительницу не переубедить, Кинс оставил попытки помириться с ней, ограничившись одним – двумя письмами в год, где мстительно расписывал, как отвратительно ему живётся. Тем самым он давал Вирии полное право сетовать всем и каждому, что сын не оправдал её надежд. А потом начались дела с контрабандой… Не делиться же, в самом деле, с матерью такой информацией!
Последние годы Вирия стала сдержанней, спокойней, требовала внимания к себе, настойчиво звала в Шанбаре, но мальчик Ито Комидари уже давно превратился в Итеро Кинса, Усача Итеро, и пути назад не было.
Усач запечатал конверт, написал адрес и спустился вниз обедать.
К семи часам вечера с отчётом о проделанной работе прибыл его поверенный Зий Релете. Сегодня он выглядел весьма озадаченным.
– Слишком странные вести я принёс, шеф, – признался он. – Парни, проявлявшие плёнки и печатавшие фотографии, потрясены.
– Что там? – Усачу не терпелось. Он не пытался скрыть любопытства. То, что гатуры балуются чем-то противоестественным, он и так знал от своих людей в Первопланетном доме. Правда, тогда его шпионы занимали слишком незначительные должности. А стоило им получить повышение, открывавшее доступ даже к архиву, тут же нарисовался политикан Мидару и потребовал весьма интересную информацию.
– Посмотрите сами, – Зий поставил на круглый столик внушительных размеров чемодан, повернул ключ в замке и распахнул оббитое красной материей нутро перед шефом.
– Неплохо поработали, – пробормотал Кинс, глядя на ворох фотографий, разложенных по картонным папкам.
– Здесь более пятидесяти документов, – принялся объяснить Зий. – Двадцать из них по геолого-разведывательным работам и добыче ископаемых – годовые и помесячные отчёты, планы разведки. Это, не всё, что там есть, но на остальное не нашлось ключей. Слишком сложны замки и высока защита.
– А остальные тридцать?
– Двадцать четыре – как раз сведения об опытах.