и уехать на Запад. Этот период был великим испытанием для более, чем миллиона оставшихся без духовного пастыря верующих лютеран. Все храмы были разрушены или переоборудованы для мирских нужд. Ярки примером тому служит судьба храмов ев. Петра в Москве и Санкт-Петербурге. В одном атеисты устроили фабрику диафильмов, в другом – плавательный бассейн.
Несомненно, можно много говорить о фактах и деталях событий тридцатых годов, которые были роковыми для распада и упразднения церковных структур России. Это, несомненно, касается всех конфессий и вероисповеданий. Одновременно без преувеличения необходимо отметить, что верующие нашей церкви понесли наибольшие потери и страдания, становясь в конце тридцатых годов лишь «голосом из глубины» – как это выражает один из пасторов в своих воспоминаниях. Тридцатые годы означают распад церкви в такой мере, в какой она является видимой общественной организацией. В 1935 году в Теологическом Семинаре г. Ленинграда числится всего три студента, 49 пасторов находятся в ссылке, 26 вернулись из ссылки, но не имеют права служить в своих приходах. Многие пасторы этих лет был репрессирован или расстрелян. Хочется присоединиться к мысли одного из древних отцов Церкви и сказать: sanguis christianorum semen ecclesiae – «Кровь христиан – семя Церкви».
Особенно тяжелым испытанием, выпавшим на долю российских лютеран, была ликвидация автономной республики немцев в Поволжье постановлением Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года. Тысячи семей были отправлены в суровые чужие края в ссылку – в Казахстан, в Сибирь и в южные области страны. Многие брали с собой в этот скорбный путь самое дорогое и нередко единственное, что у них оставалось, – Библию и Песенник. В качестве оправдания ликвидации немецкой автономии был использован надуманный предлог о якобы существующем сотрудничестве поволжских немцев с фашистской Германией. Подобная судьба постигла не только российских немцев, но и лютеран финнов, латышей, эстонцев и др.
(6) Лютеране и в местах ссылки старались сохранить свою веру, возможности практиковать религиозную жизнь. Прошли долгие годы, прежде чем в 1957 году в большом немецком поселении в Целинограде (Казахстан) было совершено первое послевоенное лютеранское богослужение и зарегистрирован приход. Им руководил бывший пастор ленинградского прихода св. Анны Ойген Бахман.
Особое место в возрождении Лютеранской церкви в России занимают лютеране Прибалтики. Там и после присоединения к Советскому Союзу в 1940 году церковная жизнь не затихла полностью. Это позволило в 70-х и 80-х годах рижскому суперинтенденту Харальду Калниньшу начать духовное попечительство над российскими лютеранами-немцами в Казахстане, Сибири и в других местах их проживания. Большую поддержку о. X. Калниньш в своей миссии получил от Всемирной Лютеранской Федерации и Евангелической церкви Германии. Но этот труд по восстановлению лютеранства был направлен лишь на российских немцев. В той же связи в 1988 году в г. Риге архиепископом Латвии Эриком Местерсом 77-летний X. Калниньш был поставлен на должность